Требуя взыскания морального вреда за некачественное лечение, пациент должен доказать лишь факт своих страданий
По делам о взыскании морального вреда в связи с некачественным оказанием медпомощи истец (пациент) обязан доказать только факт наличия своих страданий, а ответчик (медорганизация) – правомерность своего поведения и отсутствие своей вины, причем дважды, – как в причинении вреда здоровью, так и в причинении морального вреда при оказании медицинской помощи. Иное распределение бремени доказывания – в корне неправильно (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2019 г. № 74-КГ19-5).
На это указал ВC РФ, рассматривая кассационную жалобу пациентки на решение суда об отказе в компенсации морального вреда ввиду недоказанности истцом факта противоправного поведения больницы, причинения вреда здоровью, причинно-следственной связи между ними и вины ответчика.
Пациентка – пожилая женщина, инвалид 1 группы, – потребовала заплатить ей более миллиона рублей в счет компенсации перенесенных моральных страданий в связи с неустановлением правильного диагноза: положили её в больницу из-за боли в ноге, однако причину боли так и не нашли, с чем и выписали домой, – а сами ни «рентгена» ноги не сделали, ни хирурга, ни травматолога на осмотр не позвали. Через пару месяцев, уже в другом медучреждении, рентгеновский снимок больной ноги обнаружил застарелый несросшийся надвертельный перелом шейки бедра.
Значит, больница оказала медуслуги некачественно, и это причинило пациентке нравственные и физические страдания, выразившиеся в переживаниях, связанных с опасением за жизнь и здоровье, и привели к повышению давления, подавленному эмоциональному состоянию, стрессу, депрессии, плохому настроению, душевной боли из-за неправильного диагноза и назначенных препаратов.
В качестве доказательств виновности больницы пациентка представила следующие документы:
Оценить перспективы рассмотрения вашего дела поможет аналитическая система «Сутяжник». В результате анализа текста искового заявления или претензии робот-помощник подберет наиболее релевантную судебную практику.
- акт внеплановой документальной проверки Росздравнадзора с указанием на нарушение больницей ряда положений Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – Закон № 323-ФЗ) (не проведён полный объём диагностических мероприятий для уточнения диагноза, не проведены консультации травматолога, хирурга, рентгенограмма тазобедренного сустава, не учтены жалобы пациентки на боли, ограничение движений, усиление боли при движении, не сделан снимок правого коленного сустава, завотделением не проконтролировал полноту диагностических мероприятий);
- материалы служебного расследования самой больницы, в ходе которого выявлены дефекты ведения первичной медицинской документации со стороны дежурных и лечащих врачей. По существу лечения врачебная комиссия отметила, что рентген сделать было нельзя из-за технической невозможности уложить ногу для обследования из-за контрактуры правого коленного сустава. А еще у пациентки не было клинических признаков перелома шейки бедра, и поэтому она не соответствовала критериям отбора для осмотра травматолога показаний для диагностирования перелома шейки бедра;
- акт целевой ЭКМП, проведенной СМО и «засиленной» ТФОМС. Акт также выявил ряд нарушений в работе сотрудников больницы при оказании медпомощи истице.
Во время рассмотрения дела суд по ходатайству больницы назначил судебно-медицинскую экспертизу. Но согласно заключению СМЭ:
- обследование пациентки соответствовало выставленному ей диагнозу;
- неустановление перелома шейки бедра связано с объективной сложностью диагностики, поскольку истинный анамнез заболевания был выявлен после её выписки из стационара;
- при поступлении в терапевтическое отделение больницы и при осмотре врачом-неврологом пациентке были запланированы консультации врача-хирурга, которые не были проведены;
- однако поскольку последствий этого дефекта медпомощи в настоящее время не имеется, то, по мнению эксперта, нет оснований считать, что действия врачей сами по себе причинили вред здоровью пациентки.
В итоге суд полностью отказал в иске, отметив, что пациентка:
- сама должна была доказать факт оказания ответчиком ненадлежащей медицинской помощи, повлёкшей за собой причинение вреда здоровью истца: например, что после диагностирования ей перелома шейки бедра у нее возникли осложнения, либо что состояние её здоровья ухудшилось в результате действий ответчика, либо что объём оказанной ей медпомощи повлек негативные последствия для её здоровья, либо создал такую угрозу;
- сама должна была доказать вину ответчика в причинении этого вреда.
Пациентка же с этим не справилась. А заключение СМЭ не подтвердило ни противоправность поведения ответчика, ни наличие причинно-следственной связи между его противоправным поведением и наступлением вреда, ни его виновность.
Региональный суд согласился с этими выводами, дополнительно упрекнув истицу в том, что она не сообщила при своей госпитализации симптомы, характерные для перелома шейки бедра. Потому диагноз «травма бедренной кости» врачами поставлен не был, лечение не назначалось, но данное обстоятельство не повлекло за собой причинение вреда больной. Да и в больницу она поступила не в связи с травмой, а потому, что начался паводок-2014, в регионе введен режим ЧС, и ее положили «на всякий случай» ввиду многочисленных хронических заболеваний.
ВС РФ, ознакомившись с делом, обнаружил в нем существенные нарушения норм материального и процессуального права и вернул дело на пересмотр в первую инстанцию. При этом ВС РФ отметил следующие грубые ошибки нижестоящих судов:
Разрешение споров, возникающих из причинения вреда
2. Факт смерти одного из супругов в результате оказания ему некачественной, неквалифицированной медицинской помощи может являться основанием для компенсации морального вреда другому супругу.
Ф. обратился в суд с иском к районной больнице о взыскании компенсации морального вреда, судебных расходов.
В обоснование заявленных требований Ф. ссылался на то, что 30 июля 2016 г. умерла его супруга — Ф.Е., смерть которой, по мнению истца, произошла вследствие допущенных районной больницей дефектов оказания ей медицинской помощи.
В связи со смертью супруги Ф. в августе 2016 года обратился в следственные органы с заявлением о привлечении к ответственности лиц, виновных в неоказании своевременной квалифицированной медицинской помощи Ф.Е. В феврале 2018 г. Ф. постановлением следователя отказано в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления.
Истец указывал на то, что медицинские услуги его супруге были оказаны районной больницей несвоевременно, не в полном объеме, неквалифицированно, это привело к ухудшению состояния ее здоровья и последующей смерти, имеется причинно-следственная связь между действиями врачей районной больницы, выразившимися в оказании Ф.Е. медицинской помощи ненадлежащего качества, и наступлением ее смерти, Ф. причинены нравственные и физические страдания, в связи с чем он просил взыскать с районной больницы компенсацию морального вреда, судебные расходы на оказание юридической помощи и расходы на уплату государственной пошлины.
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением, в удовлетворении исковых требований Ф. отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала, что состоявшиеся по делу судебные акты приняты с нарушением норм действующего законодательства, указав следующее.
Статьей 41 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь.
Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулирует Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее — Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
Здоровье — состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
Статьей 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» установлено, что к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.
Медицинская помощь — комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент — физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пп. 3, 9 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
В п. 21 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи — совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.
Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч. 1 ст. 37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
В соответствии со ст. 37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» Министерством здравоохранения Российской Федерации вынесен приказ от 9 ноября 2012 г. N 708н «Об утверждении стандарта первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии (гипертонической болезни)» (далее — Стандарт первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии).
Как следует из п. 1 Стандарта первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии, необходимыми медицинскими мероприятиями для диагностики заболевания, состояния являются прием (осмотр, консультация) следующих врачей-специалистов: врача-кардиолога, врача-невролога, врача-офтальмолога, врача-терапевта, врача-эндокринолога.
Критерии оценки качества медицинской помощи согласно ч. 2 ст. 64 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» формируются по группам заболеваний или состояний на основе соответствующих порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, разрабатываемых и утверждаемых в соответствии с ч. 2 ст. 76 этого федерального закона, и утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.
Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (чч. 2 и 3 ст. 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи, так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.
Из содержания искового заявления Ф. усматривается, что основанием его обращения в суд с требованием о компенсации причиненного ему морального вреда явилось ненадлежащее оказание медицинской помощи (дефекты оказания медицинской помощи) его супруге Ф., приведшее, по мнению истца, к ее смерти.
Согласно ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
Семейная жизнь в понимании ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.
Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами ст. 1 СК РФ предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.
Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (п. 1 ст. 1 СК РФ).
Пунктом 1 ст. 150 ГК РФ определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 ГК РФ).
Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями ст. 150, 151 ГК РФ следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.
В силу п. 1 ст. 1099 ГК РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами гл. 59 (ст. 1064 — 1101 ГК РФ) и ст. 151 ГК РФ.
Согласно пп. 1, 2 ст. 1064 ГК РФ, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.
В соответствии с п. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.
Статья 1101 ГК РФ предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.
Как разъяснено в п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (в редакции постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 г. N 6) (далее также — постановление Пленума от 20 декабря 1994 г. N 10), суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.
Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй п. 8 постановления Пленума от 20 декабря 1994 г. N 10).
В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» (далее — постановление Пленума от 26 января 2010 г. N 1) разъяснено, что по общему правилу, установленному ст. 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная ст. 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый п. 32 постановления Пленума от 26 января 2010 г. N 1).
По смыслу приведенных нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации моральный вред — это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.
При этом законом установлена презумпция вины причинителя вреда, которая предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий — если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием районная больница должна доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда Ф. в связи со смертью его жены Ф.Е., медицинская помощь которой была оказана ненадлежащим образом.
Однако в данном деле суды первой и апелляционной инстанций неправильно истолковали и применили к спорным отношениям нормы материального права, регулирующие отношения по компенсации морального вреда, причиненного гражданину, в системной взаимосвязи с нормативными положениями, регламентирующими обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья, включая государственные гарантии обеспечения качества оказания медицинской помощи.
В нарушение подлежащих применению норм материального права и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации судебные инстанции возложили на истца бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания Ф.Е. медицинской помощи и причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи Ф.Е., допущенными районной больницей, и наступившей смертью Ф.Е., в то время как больницей (ответчиком) не было представлено доказательств, подтверждающих отсутствие ее вины в оказании Ф.Е. медицинской помощи, не соответствующей установленным порядкам и стандартам, утвержденным уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (Министерством здравоохранения Российской Федерации).
При таких обстоятельствах вывод суда первой инстанции об отсутствии причинно-следственной связи между дефектами, допущенными больницей при оказании медицинской помощи супруге истца Ф.Е., ее наступившей смертью и причинением тем самым Ф. морального вреда нельзя признать правомерным, так как он сделан без учета приведенных положений Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», ст. 151, 1064 и 1068 ГК РФ и разъяснений по их применению, изложенных в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» и от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина».
Не основан на законе и вывод суда первой инстанции о том, что наличие дефектов оказания Ф.Е. медицинской помощи без подтверждения того, что именно они привели к ее смерти, могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самой Ф.Е., а не ее супругу. Судом дана неправильная правовая оценка спорных отношений, предмета заявленных Ф. исковых требований и их обоснования. Делая такой вывод, суд не определил, какие права Ф. нарушены дефектами оказания медицинской помощи его супруге Ф.Е. и ее последующей смертью, не принял во внимание, что здоровье — это состояние полного социального, психологического и физического благополучия человека, которое может быть нарушено ненадлежащим оказанием пациенту медицинской помощи, а при смерти пациента нарушается и неимущественное право членов его семьи на здоровье, родственные и семейные связи, на семейную жизнь.
Законодатель, закрепив в ст. 151 ГК РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация. При этом согласно п. 2 ст. 150 ГК РФ нематериальные блага защищаются в соответствии с этим кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.
В абзаце втором п. 2 постановления Пленума от 20 декабря 1994 г. N 10 разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.
Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий п. 4 постановления Пленума от 20 декабря 1994 г. N 10).
Ф. в исковом заявлении и при рассмотрении дела в суде указывал на то, что в результате смерти супруги ему причинен существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых им тяжелых нравственных страданиях, до настоящего времени он не может смириться с утратой. Осознание того, что супругу можно было спасти оказанием своевременной и квалифицированной медицинской помощи, причиняет ему дополнительные нравственные страдания.
Также Ф. полагал, что в случае оказания супруге своевременной квалифицированной медицинской помощи она была бы жива, в то время как врачи районной больницы в нарушение стандарта первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии даже не направили Ф.Е. к врачу-неврологу.
Оценка этим доводам Ф., на которых он основывал свои требования о компенсации морального вреда, ни судом первой, ни судом апелляционной инстанции не дана. Судебные инстанции не выясняли, предприняла ли больница все необходимые и возможные меры по спасению пациента (Ф.Е.) из опасной для ее жизни ситуации, способствовали ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи развитию неблагоприятного исхода, не истребовали от ответчика доказательств, подтверждающих, что при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса не имелось возможности оказать больной необходимую и своевременную помощь. Между тем в соответствии с п. 2 ст. 1064 ГК РФ именно на ответчике лежала обязанность доказывания своей невиновности в смерти Ф.Е. и причинении морального вреда Ф.
По данному делу юридически значимым и подлежащим установлению с учетом правового обоснования Ф. заявленных исковых требований положениями Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», ст. 151, 1064, 1068 ГК РФ и иных норм права, подлежащих применению к спорным отношениям, являлось выяснение обстоятельств, касающихся того, могли ли выявленные дефекты оказания районной больницей медицинской помощи Ф.Е. повлиять на правильность постановки ей диагноза, назначения соответствующего лечения и развитие летального исхода от разрыва сосудистой аневризмы головного мозга, а также определение степени нравственных и физических страданий Ф. с учетом фактических обстоятельств причинения ему морального вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им переживаний в результате ненадлежащего оказания его супруге медицинской помощи, наблюдения за ее страданиями от боли на протяжении длительного времени (с 4 по 30 июля 2016 г.) и ее последующей смерти.
От выяснения данных обстоятельств зависело правильное разрешение судом спора по требованиям Ф. о взыскании компенсации морального вреда, однако суд первой инстанции эти юридически значимые обстоятельства не определил и не установил.
Определение N 71-КГ18-12
3. Прекращение в отношении водителя уголовного дела вследствие акта об амнистии не исключают гражданско-правовой ответственности его работодателя за причинение этим водителем при исполнении им трудовых обязанностей вреда жизни или здоровью гражданина, морального вреда.
К. обратилась в суд с иском к обществу о возмещении материального ущерба, причиненного повреждением здоровья, и компенсации морального вреда.
В обоснование требований истец указала, что 30 января 2013 г. она осуществляла поездку в автобусе, принадлежащем обществу, которым управлял работник данного общества М. В нарушение правил дорожного движения М. не дождался выхода К. из автобуса и начал движение автобуса с открытыми дверями, вследствие чего истец упала на проезжую часть дороги и получила значительные телесные повреждения. Вследствие полученных повреждений истцу была сделана операция по замене сустава, кроме того, ею приобретались лекарственные средства и спецприспособления. По данному факту было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 264 УК РФ, в ходе расследования которого установлено, что М. нарушил правила дорожного движения, повлекшие по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью К. 25 декабря 2013 г. уголовное дело в отношении М. прекращено следственными органами по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 27 УПК РФ (вследствие акта об амнистии).
Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением, в удовлетворении иска отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации установила, что при рассмотрении данного дела судом допущено существенное нарушение норм материального и процессуального права, выразившееся в следующем.
Обращаясь в суд с иском, К. ссылалась на обстоятельства, установленные действующим на тот момент постановлением следователя от 25 декабря 2013 г. о прекращении уголовного дела по обвинению М. по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 264 УК РФ, на основании п. 3 ч. 1 ст. 27 УПК РФ (вследствие акта об амнистии).
Данным постановлением установлено, что М., управляя автомобилем, допустил нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью К. при следующих обстоятельствах: водитель М., являясь работником общества и исполняя служебные обязанности, 30 января 2013 г. примерно в 16 часов 10 минут, двигаясь по маршруту, в нарушение требований пп. 1.5 и 22.7 Правил дорожного движения Российской Федерации допустил падение пассажира К. из автомобиля, которым он управлял.
Из содержания постановления о прекращении уголовного дела усматривается, что выводы органа предварительного расследования о виновности М. в нарушении правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью К., основаны в том числе на результатах автотехнической экспертизы от 7 октября 2013 г., согласно которой в данной дорожной обстановке водитель М. имел возможность предотвратить падение пассажира К., и судебно-медицинской экспертизы от 9 октября 2013 г., согласно которой у К. установлены телесные повреждения, образовавшиеся от ударно-контактного воздействия твердого предмета либо от удара о таковой, которые могли образоваться 30 января 2013 г. и причинили тяжкий вред здоровью.
При рассмотрении данного дела установлено, что в период с 30 января по 27 февраля 2013 г. К. находилась на лечении в травматолого-ортопедическом отделении городской больницы с диагнозом — закрытый медиальный перелом шейки левой бедренной кости со смещением. 12 февраля 2013 года выполнена операция — замещение левого тазобедренного сустава тотальным эндопротезом.
На основании пп. 1, 2 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.
По смыслу указанной нормы для возложения имущественной ответственности за причиненный вред необходимо наличие таких обстоятельств, как наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда и его вина, а также причинно-следственная связь между действиями причинителя вреда и наступившими неблагоприятными последствиями.
В соответствии с п. 1 ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п., осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности, и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.).
Согласно ст. 1099, 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда и независимо от вины причинителя вреда в случае, если вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.
На основании абзаца второго п. 2 ст. 1083 ГК РФ при причинении вреда жизни или здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается.
Таким образом, законом предусмотрено возложение на причинителя вреда ответственности при причинении вреда жизни или здоровью гражданина, морального вреда и при отсутствии его вины, что является специальным условием ответственности.
Согласно п. 1 ст. 1068 ГК РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.
Применительно к правилам, предусмотренным гл. 59 ГК РФ, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ.
По смыслу приведенных норм материального права в их взаимосвязи на работодателя возлагается обязанность возместить не только имущественный, но и моральный вред, причиненный его работником при исполнении им трудовых обязанностей.
Осуждение обвиняемого не является одним из условий, необходимых для рассмотрения гражданского иска о возмещении вреда, вытекающего из общих с уголовным делом обстоятельств, и, следовательно, не исключает его гражданско-правовой ответственности, основанной на тех же фактах.
Соответственно, прекращение в отношении водителя уголовного дела вследствие акта об амнистии на стадии досудебного производства, а впоследствии отмена процессуального акта и возобновление предварительного следствия не исключают разрешения вопроса о гражданско-правовой ответственности его работодателя за причинение вреда, установленной ст. 1064, 1068, 1083, 1079, 1099 и 1100 ГК РФ.
В нарушение положений ст. 67, 157 и ч. 1 ст. 196 ГПК РФ при рассмотрении дела суд первой инстанции ограничился истребованием и исследованием только некоторых процессуальных документов, составленных в рамках производства по уголовному делу: постановления о возбуждении уголовного дела, постановления о прекращении уголовного дела, постановлений об отмене постановления о прекращении уголовного дела, о возобновлении предварительного следствия и об установлении срока следствия, протоколов допроса М., протоколов очной ставки, которым не дал какой-либо оценки, приняв во внимание исключительно показания М., не признавшего свою вину и отрицавшего падение пассажира из управляемого им автобуса.
Между тем в полученных судом доказательствах содержатся сведения о совершении К. поездки в транспортном средстве ответчика в исследуемый период времени.
В нарушение ч. 2 ст. 56 ГПК РФ суд не предложил истцу представить дополнительные доказательства в виде показаний свидетелей, допрошенных в рамках уголовного дела, об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения настоящего гражданского дела.
Кроме того, суд не поставил на обсуждение сторон вопросы о привлечении М. к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, и вызове его в судебное заседание для получения объяснений в рамках настоящего гражданского дела.
Таким образом, суд первой инстанции при рассмотрении дела неправильно определил обстоятельства, имеющие юридическое значение для установления причинителя вреда и причинной связи в возникшем деликтном правоотношении применительно к ст. 1064, 1083, 1079, 1099 и 1100 ГК РФ, не дал надлежащей правовой оценки доводам сторон, неправильно распределил между ними бремя доказывания обстоятельств, имеющих значение для дела, что является существенным нарушением норм права.
Также судом оставлен без исследования вопрос о страховании ответчиком своей гражданской ответственности как перевозчика и как владельца транспортного средства.
Определение N 18-КГ17-176
4. Отсутствие оснований для возложения солидарной ответственности за причинение вреда истцу не освобождает от обязанности по его возмещению тем из соответчиков, кто этот вред причинил.
Закон не относит недоказанность размера причиненного ущерба к основаниям, позволяющим не возлагать гражданско-правовую ответственность на причинителя вреда.
М. обратилась в суд с иском к М.В., М.О., М.С., управляющей компании, в котором просила суд взыскать солидарно стоимость восстановительного ремонта жилого объекта недвижимости в размере 327 200 руб., судебные расходы по проведению оценки причиненного ущерба, расходы на производство судебной экспертизы, расходы по уплате госпошлины, указав в обоснование заявленных требований, что произошел залив квартиры I, в которой в настоящий момент проживает М. Причиной залива является срыв трубы на разводке горячего водоснабжения в квартире II, расположенной этажом выше, собственниками которой являются М.В., М.О., М.С.
В результате произошедшего залива квартиры М. нанесен ущерб в следующих размерах: жилая комната — 15,2 кв. м (потолочная плитка), потолок кухни — 9,0 кв. м (потолочная плитка), потолок коридора — 6,0 кв. м (потолочная плитка), пол коридора 6,0 кв. м, санитарный узел — 1,2 кв. м (стенная панель, потолок), линолеум 2,0 кв. м (стенная панель), о чем управляющей компанией был составлен акт о заливе жилого помещения. Акт был составлен в составе специалистов управляющей компании, собственника квартиры I М. и собственника квартиры II М.С. Причиненный ущерб и составленный акт ответчики не отрицают и не опровергают.
Ответчики в судебном заседании исковые требования не признали, просили отказать в их удовлетворении.
Разрешая спор и удовлетворяя заявленные М. требования, суд первой инстанции исходил из того, что материальный ущерб истцу причинен виновными совместными действиями ответчиков, выразившимися в принятии обоюдного решения о внесении изменений в систему горячего водоснабжения. Имеется совокупность условий для возмещения вреда, причиненного в результате залива помещения, вина собственников квартиры II, которые не должны были самовольно производить врезку в общедомовую трубу горячего водоснабжения, вина управляющей компании (ответчика), работник которой бесконтрольно произвел указанные работы, не согласовав с собственниками помещений многоквартирного дома и управляющей компанией, а также невыполнение управляющей компанией обязанности по проведению проверки температурно-влажного режима подвальных помещений, контролю состояния технических коммуникаций, своевременному устранению выявленных нарушений.
С данными выводами не согласился суд апелляционной инстанции и, отменяя решение суда первой инстанции с вынесением нового решения об отказе удовлетворении иска, указал, что выводы суда первой инстанции о солидарной ответственности собственников квартиры II и управляющей компании сделаны без учета тех обстоятельств, что спорный участок инженерной системы горячего водоснабжения, прорыв которого послужил причиной залива квартиры истца, относится к общедомовому имуществу и ответственность за такой прорыв несет управляющая компания, причинившая вред вследствие ненадлежащего исполнения обязанностей по обеспечению технически исправного состояния части общего имущества многоквартирного дома, на которую пришелся гидравлический удар. Доказательств того, что повреждения в квартире I со стороны подвального помещения являются следствием затопления квартиры горячей водой из квартиры II и возникли по вине ответчиков М.В., М.О., М.С., не представлено, как и не представлено доказательств видов и стоимости работ, материалов и оборудования, необходимых для устранения дефектов состояния квартиры, возникших исключительно в результате затопления, т.е. истцом не доказан размер причиненного в результате залива материального вреда.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала, что выводы суда апелляционной инстанции сделаны с существенным нарушением норм материального и процессуального права.
Согласно подп. 3 п. 1 ст. 36 ЖК РФ собственникам помещений в многоквартирном доме принадлежит на праве общей долевой собственности общее имущество в многоквартирном доме, в том числе санитарно-техническое и иное оборудование, находящееся в данном доме за пределами или внутри помещений и обслуживающее более одного помещения.
В соответствии с п. 5 Правил содержания общего имущества в многоквартирном доме, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 г. N 491 (далее — Правила), в состав общего имущества включаются внутридомовые инженерные системы холодного и горячего водоснабжения, состоящие из стояков, ответвлений от стояков до первого отключающего устройства, расположенного на ответвлениях от стояков, указанных отключающих устройств, коллективных (общедомовых) приборов учета холодной и горячей воды, первых запорно-регулировочных кранов на отводах внутриквартирной разводки от стояков, а также механического, электрического, санитарно-технического и иного оборудования, расположенного на этих сетях.
Из приведенных правовых норм следует, что внутридомовые инженерные системы горячего и холодного водоснабжения до первого отключающего устройства, а также это устройство включаются в состав общего имущества многоквартирного дома.
В соответствии с п. 2.1 ст. 161 ЖК РФ при осуществлении непосредственного управления многоквартирным домом собственниками помещений в данном доме лица, выполняющие работы по содержанию и ремонту общего имущества в многоквартирном доме, обеспечивающие холодное и горячее водоснабжение и осуществляющие водоотведение, электроснабжение, газоснабжение (в том числе поставки бытового газа в баллонах), отопление (теплоснабжение, в том числе поставки твердого топлива при наличии печного отопления), обращение с твердыми коммунальными отходами, несут ответственность перед собственниками помещений в данном доме за выполнение своих обязательств в соответствии с заключенными договорами, а также в соответствии с установленными Правительством Российской Федерации правилами содержания общего имущества в многоквартирном доме, правилами предоставления, приостановки и ограничения предоставления коммунальных услуг собственникам и пользователям помещений в многоквартирных домах и жилых домах.
Как следует из п. 10 Правил, общее имущество должно содержаться в соответствии с требованиями законодательства Российской Федерации (в том числе о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения, техническом регулировании, защите прав потребителей) в состоянии, обеспечивающем соблюдение характеристик надежности и безопасности многоквартирного дома; безопасность для жизни и здоровья граждан, сохранность имущества физических или юридических лиц, государственного, муниципального и иного имущества и др.
Управляющие организации, оказывающие услуги и выполняющие работы при непосредственном управлении многоквартирным домом, отвечают перед собственниками помещений за нарушение своих обязательств и несут ответственность за надлежащее содержание общего имущества в соответствии с законодательством Российской Федерации и договором (п. 42 Правил).
Следовательно, обязанность по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирного дома, включая внутридомовые инженерные системы холодного водоснабжения до первого отключающего устройства, возложена на управляющую организацию.
Судом при рассмотрении дела установлено, что причиной залива квартиры истца явился срыв первого запорно-регулировочного крана на отводе разводки от стояка горячего водоснабжения в квартире I.
При таких обстоятельствах, с учетом приведенных выше положений закона, для правильного разрешения спора надлежало установить, относится ли участок инженерной системы горячего водоснабжения, прорыв которого послужил причиной залива квартиры М., к общему имуществу многоквартирного дома и возлагается ли ответственность за такой прорыв на управляющую компанию, а также обстоятельства, связанные с возникновением причины залива, — действия (бездействие) собственников квартиры II и управляющей компании по надлежащему содержанию и эксплуатации трубы горячего водоснабжения.
Опровергая выводы суда первой инстанции о солидарной ответственности управляющей компании и собственников квартиры II в причинении ущерба имуществу истца, суд апелляционной инстанции указал, что участок инженерной системы горячего водоснабжения, прорыв которого послужил причиной залива квартиры М., относится к общему имуществу многоквартирного дома, в связи с чем ответственность за такой прорыв должна быть возложена на управляющую компанию. Однако с учетом того, что М. настаивала на солидарной ответственности М.В., М.О., М.С. и управляющей компании в причинении ей материального ущерба, судебная коллегия пришла к выводу об отказе в удовлетворении заявленных истцом требований, сославшись на возможность реализации М. своего нарушенного права иными предусмотренными законом способами.
При этом суд апелляционной инстанции не опроверг вывод суда первой инстанции о соответствии выбранного истцом способа защиты своего права последствиям нарушения и не обосновал в определении, каким именно иным способом, соизмеримым нарушенному праву, возможно устранить допущенное ответчиком нарушение прав истца.
В соответствии с п. 1 ст. 9 ГК РФ граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, при этом пределы осуществления гражданских прав определены в ст. 10, а способы защиты — в ст. 12 ГК РФ.
По смыслу ст. 11, 12 ГК РФ в их совокупности прерогатива в определении способа защиты нарушенного права принадлежит исключительно лицу, обратившемуся в суд за такой защитой, т.е. истцу.
Суд апелляционной инстанции, в нарушение требований ст. 198 ГПК РФ, исследовав вопрос устранения нарушения права М., при разрешении спора не указал в определении способ исправления допущенного нарушения, не разрешив по существу заявленного истцом требования.
Судом апелляционной инстанции не учтено, что отсутствие солидарной ответственности не является основанием для освобождения от обязанности его возмещения лицом, причинившим вред, привлеченным к участию в деле в качестве ответчика.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации также признала не основанным на законе вывод суда апелляционной инстанции о том, что отсутствуют основания для возложения на ответчиков обязанности по возмещению истцу причиненного вреда, так как М. не доказан размер причиненного в результате залива материального вреда.
Пунктом 1 ст. 1064 ГК РФ предусмотрено, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.
В силу ч. 2 ст. 56 ГПК РФ суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.
Согласно п. 1 ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
Как разъяснено в абзаце втором п. 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. По смыслу п. 1 ст. 15 ГК РФ в удовлетворении требования о возмещении убытков не может быть отказано только на том основании, что их точный размер невозможно установить. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению.
При таких обстоятельствах обязанностью суда, предусмотренной действующим законодательством, является выяснение действительных обстоятельств дела, а именно установление факта залива и лица, виновного в произошедшем заливе, факта причинения вреда имуществу истца и его оценки в материальном выражении, что судом апелляционной инстанции не выполнено.
При этом обязанность по возмещению причиненного вреда и случаи, в которых возможно освобождение от такой обязанности, предусмотрены законом. Недоказанность размера причиненного ущерба к основаниям, позволяющим не возлагать гражданско-правовую ответственность на причинителя вреда, действующим законодательством не отнесена.
Мониторинг правоприменения
Проблемы установления причинно-следственной связи в делах о причинении вреда здоровью при оказании медицинской помощи
- размер шрифта уменьшить размер шрифтаувеличить размер шрифта
- Печать
администратор проекта СПбГУ «Мониторинг правоприменения в социальной сфере» Бондарева Е.А.
Практическая сложность при разрешении дел, связанных с причинением вреда здоровью пациента медицинскими работниками, ввиду ненадлежащего исполнения ими своих обязанностей, существует вследствие необходимости установления причинно-следственной связи как в рамках гражданского, так и уголовного процесса.
Данная проблема возникает в связи с использованием судмедэкспертами, проводящими экспертизу по делу, большого понятийного аппарата, спецификой субъекта профессиональной медицинской деятельности, а так же результатом действий – наступлением неблагоприятных для пациента последствий, которые приводят к нарушению функций организма или смерти.
Следует также учесть, что при назначении судмедэкспертизы в отношении одного предмета, но в различных бюро судмедэкспертиз возможно получение различных результатов исследований. Это объясняется отсутствием единой методологии проведения судмедэкспертиз качества медицинской помощи. Судмедэксперты обосновывают свои выводы выдержками из различных учебников и учебных пособий . Соответственно, единых подходов к установлению ПСС на данный момент не существует.
Мониторинг правоприменения показал, что основными факторами при причинении вреда здоровью пациенту являются ошибки при постановке первоначального диагноза и последующая неправильная тактика лечения . Нередко медицинские работники допускают дефекты оказания медицинской помощи на всех этапах медицинского вмешательства , не оказывают помощь в полном объеме. Нарушения встречаются и на этапе сбора анамнеза. Врачи не учитывают противопоказания пациентов и делают операции без проведения проверки реакции организма на препарат .
Наиболее часто, как показала судебная практика, дефекты возникают вследствие небрежного обращения с новорожденными либо в процессе сопровождения беременности .
Организационными проблемами, приводящими к негативным последствиям на стороне пациента, являются нарушения требований к транспортировке пациентов . Несогласованность работы скорой медицинской помощи и медицинской организации приводит к тому, что бригада скорой помощи доставляет пациента в больницу, но она отказывается его принимать . Встречаются также случаи необоснованного отказа в выписке направления на лечение . Ввиду недостатков организации деятельности медицинских организаций помощь может оказывать ненадлежащий врач .
В качестве обстоятельства исключающего вину медицинской организации либо медицинского работника в производстве по гражданским и уголовным делам суд учитывает техническое оснащение медицинских организаций и опыт медицинских работников, так как указанные факторы практически исключают возможность правильного лечения.
В решении Бинского городского суда Хабаровского края по делу Дело № 2-7-2011г от 26 августа 2011 года комиссия экспертов отметила, что в медицинской практике ингибиторы протонной помпы и препараты крови не всегда доступны в необходимом количестве для широкого использования. Суд наравне с доводами комиссии также учел отсутствие опыта у медицинского персонала, что посчитал основанием для отказа в компенсации морального вреда.
В решении Промышленного районного суда г. Ставрополя по делу № 2-184-11 от 6 апреля 2011года суд также указал, что у медицинского учреждения были ограниченные возможности для диагностики заболевания.
В исключительных случаях суды не принимают во внимание доводы о наличии объективных причин, вызывающих трудности диагностики, как отсутствие необходимых специалистов, ввиду того, что отсутствие квалифицированного персонала является субъективным фактором, не исключающим виновность медицинской организации .
Отталкиваясь из сформулированных выше общих тезисов, рассмотрим часто встречающиеся на практике проблемы, связанные с установлением причинно-следственной связи:
1. Характер опосредованной причинно-следственной связи
В теории гражданского и уголовного права разработано много подходов к определению причинно-следственной связи.
В соответствии с теорией необходимой и случайной причиной связи для юридической ответственности должна существовать необходимая связь между противоправным поведением лица и возникшими последствиями. В случае если между ними существует только случайная связь – этого не достаточно для привлечения к гражданско-правовой ответственности. Однако данная теория опирается на субъективный критерий-наличие вины, в то время как причинно-следственная связь должна носить объективный характер.
Теория абстрактной и конкретной возможности предполагает, что одни обстоятельства создают возможность наступления результата, а другие превращают эту возможность в действительность, именно они всегда причинно-связанны с противоправным результатом.
В соответствии с теорией необходимого условия причиной является то обстоятельство, без которого противоправный результат не наступил бы. Для того чтобы определить наступил бы он или нет, необходимо мысленно исключить это обстоятельство из цепи причинно-следственной связей. При этом судья должен прервать свои исследования там, где вина и противоправность не могут предполагаться. Следует отметить, что на практике судьи не используют теорию необходимого условия, однако, часто судмедэксперты оценивают причастность медицинских работников к возникшим негативным последствиям исходя из того, наступили бы они без вмешательства врача или нет.
Наиболее приемлемой и принятой в практике является теория прямой и косвенной причинной связи, которой наиболее часто руководствуются суды при вынесении решений. В соответствии с данной теорией необходимо устанавливать не просто причинную связь, а надо выявлять юридически значимую причинную связь. Противоправное поведение лица, согласно данной теории, только тогда является причиной противоправного результата, когда оно прямо связано с ним. Прямая причинная связь имеет место только тогда, когда в цепи последовательно развивающихся событий между противоправным поведением лица и наступившим результатом нет каких-либо обстоятельств, имеющих значение для юридической ответственности.
На практике суды в решениях по гражданским и уголовным делам ни к какой теории не обращаются и оперируют категориями «прямой и косвенной» причинно-следственной связи и признают, что только наличие прямой причинно-следственной связи между действием и последствием является основанием для возмещения вреда здоровью, компенсации морального вреда либо привлечения врача к уголовной ответственности.
Какой-либо методологии при определении наличия прямой либо косвенной причинно-следственной связи не существует, подходы к ее определению зависят от выбора экспертного центра. Например, в Определении Московского областного суда по делу № 33-1848 от 27 января 2011 года суд приводит доводы экспертов о том, что «прямая причинно-следственная связь между дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти пациента судебно-медицинской экспертизой устанавливается только в том случае, если действия врачей причинили пациенту какие-либо повреждения или само по себе лечение явилось причиной заболевания, при этом, во всех других случаях действия или бездействие врачей при оказании медицинской помощи являются не причиной, а условием неблагоприятного или благополучного исхода». В данном случае эксперты выделяют не «прямую и косвенную (т.е. опосредованную)» ПСС, а «причину и условие». При сопоставлении данных категорий следует признать, что они равноценны. Так как прямая связь протекает по причине воздействия медицинского работника на течение заболевания и предопределяет его исход. Косвенная связь имеет место тогда, когда-либо врачи являются лишь условием, воздействующим на естественный ход событий, вмешательство которых непосредственно не привело к негативным последствиям.
В Определении Белгородского областного суда от 2 марта 2011 года суд в решении приводит доводы судмедэкспертов, согласно которым «неправильное введение эндотрахеальной трубки в средостение повлекло за собой целый комплекс смертельных осложнений и находится с ними в прямой причинно-следственной связи». Эксперты также указали, что непосредственной причиной является острая дыхательная недостаточность, однако, именно дефекты оказания медицинской помощи лишили пациента шанса на благоприятный исход. В Определении суда Ханты-Мансийского АО по делу № 22-369 от 2 марта 2011 года также подчеркивается обусловленность негативных последствий действиями медицинских работников.
Опосредованность негативных последствий иными факторами является основанием для отказа в удовлетворении исковых требований либо привлечения к уголовной ответственности. В Определении Верховного Суда Удмуртской Республики по делу № 33-1958 от 1 июня 2011 года приводятся доводы ответчика, ссылающегося на отсутствие ПСС между действиями работников муниципального учреждения здравоохранения и гибелью плода, так как в период беременности истец не выполняла в полном объеме требования врачей по прохождению лечения и соблюдения режима беременной, у нее имелись стрессовые ситуации. В решении Гусиноозерского городского суда Республики Бурятия от 11 июля 2012 года суд указывает на опосредованность причинно-следственной связи сопутствующими заболеваниями пациента.
В решении Автозаводского районного суда г. Новгорода по делу № 2-23-2011 приводятся доводы комиссии судмедэкспертов о невиновных действиях врачей («врачи не знали и не могли предполагать»), так как основным фактором в основании смертельного исхода явились тяжесть и характер заболевания пациента.
В Определении Верховного суда Удмуртской Республики по делу № 33-2522 от 18 июля 2011года суд учел также позднее обращение пациента за медицинской помощью, признав, что так или иначе данное обстоятельство могло повлиять на исход операции, а значит, связь между действиями врачей и последствиями является предположительной и косвенной.
Интересно, что в Определении Липецкого областного суда по делу № 33-914-2011 от 4 апреля 2011 года суд указывает не на опосредованность связи с иными заболеваниями, а их комбинирующий и конкурирующий характер, то есть являются равнозначными. Следует признать такую позицию суда корректной в связи с тем, что суд учел действие обоих заболеваний, а также вероятность негативных последствий от каждого из них.
Характер опосредованной ПСС может быть выражен в течение основного заболевания. Так, в Определении Верховного суда Республики Коми по делу № 33-976-13 от 11 февраля 2013 года указано, что действия врача отрицательно повлияли на исход травмы у пациента, но утверждать однозначно о благоприятном исходе травмы не представляется возможным.
Некоторые эксперты разделяют основную и непосредственную причину смерти. При этом определяя основную причину смерти, эксперты не устанавливают влияния на ее наступления действия медицинского работника . Данная позиция представляется неправильной, поскольку эксперт должен установить насколько действие либо бездействие врача способствовало наступлению смерти, мог ли врач назначить наиболее результативное лечение.
2. Оценка заключения судебно-медицинской экспертизы как доказательства
В соответствии с ГПК РФ все доказательства, представленные сторонами по делу, оцениваются судом по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, никакое из представленных сторонами доказательств не имеет заранее установленной силы.
В соответствии со статьей 79 ГПК РФ при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний суд назначает экспертизу. Назначение экспертизы производится в судебном разбирательстве по гражданскому делу посредством ходатайства одной из сторон, при условии его удовлетворения судом. Однако суд не лишен права по своей инициативе назначать экспертизу или привлекать специалиста в судебное заседание для разъяснения ему вопросов, связанных с необходимостью наличия специальных знаний. Как показывает практика, суды редко пользуются данной им возможностью.
В Определении Верховного Суда Удмуртской Республики по делу № 33-1958 от 1 июня 2011 года суд подчеркивает, что суд первой инстанции не обладал специальными познаниями в области медицины, он разъяснил истцу о праве заявления ходатайства о назначении судебно-медицинской экспертизы. Но, вследствие отказа истца от предоставленного ему права, рассмотрел дело без результатов судмедэкспертизы. С одной стороны, такая позиция отвечает принципам состязательности процесса, свободе предоставления доказательств сторонами, однако, не всегда истец может позволить себе оплату проведения судмедэкспертизы. В Определении Санкт-Петербургского городского суда по делу № 2-253-11 от 5 мая 2011 года указано, что от оплаты судебно-медицинской экспертизы для разрешения вопроса наличии причинно-следственной связи между оказанием медицинской помощи мужу истицы и наступлением его смерти, истица отказалась, оснований для возложения обязанности по оплате экспертизы на ответчика либо проведения экспертизы за счет средств соответствующего бюджета суд не усмотрел. Согласно части 3 статьи 96 ГПК РФ суд может освободить гражданина с учетом его положения от уплаты расходов, предусмотренных частью первой настоящей статьи, или уменьшить их размер. Соответственно, в каждом конкретном случае суд должен оценить имущественное положение истца. Истец в таком случае должен предоставить суду доказательства того, что он не может произвести оплату экспертизы.
Основное значение при вынесении итогового судебного решения имеет заключение судмедэкспертизы.
Среди исследованных судебных решений большинство составляют дела о компенсации морального вреда. Моральный вред, в соответствии со статьей 151 ГК РФ подлежит возмещению, если причинен действиями, нарушающими личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага. При решении данной категории дел суды ссылаются на Постановление Пленума Верховного суда РФ от 20 декабря 1994 года № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда», в котором сказано, что суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя. Доказательством указанных обстоятельств, безусловно подтверждающих наличие вины и связь нравственных или физических страданий, суды признают наличие заключения судмедэкспертизы. Только в исключительных случаях суды решают спор в пользу истца при отсутствии заключения экспертов.
При рассмотрении дел по требованию о возмещении убытков, причиненных некачественным оказанием медицинской помощи, суд также решает дело исходя из наличия или отсутствия причинно-следственной связи между действием медицинского работника и негативными последствиями на стороне пациента. Как и в ранее указанном случае, суд редко решает спор в пользу истца при отсутствии заключения экспертов.
При этом в зависимости от позиции суда по поводу того, по нормам о договорной или деликтной ответственности решать споры о причинении вреда здоровью в результате оказания медицинской услуги, суд принимает или нет во внимание наличие вины медицинской организации . Нормы о деликтной ответственности предусматривают обязательное наличие вины в действиях медицинской организации при причинении вреда (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). В случае решения спора исходя из того, что медицинская организация нарушила свои обязанности по договору, то ответственность за ненадлежащее оказание услуги она будет нести без вины, на основании пункта 3 статьи 401 ГК РФ. Единой судебной практики по решению данного вопроса нет.
Однако именно от решения вопроса учитывать или нет вину медицинской организации зависит и итоговое решение по делу, в котором заявлено два требования: о компенсации морального вреда, возмещении убытков. В изученной судебной практике встречаются случаи, когда суд отказывал в компенсации морального вреда ввиду отсутствия вины медицинской организации, при наличии причинно-следственной связи, однако, удовлетворял требования о возмещении убытков, так как медицинская организация несет ответственность на началах вины.
Если в гражданском процессе проведение экспертизы зависит от самих участников процесса, то проведение экспертизы в уголовном процессе является обязательным. Однако при проведении следственных действий по расследованию преступлений, совершаемых ввиду ненадлежащего оказания медицинской помощи, отсутствуют единые подходы к расследованию преступлений. Специалисты-клиницисты не привлекаются к изучению медицинских материалов дела, как в досудебной, так и в судебной стадии уголовного процесса. Суды в большинстве случаев ограничивается показаниями судмедэксперта, данными им в судебном заседании.
Часто наравне либо вместо результатов оценки доказательств в мотивировочной части судебного решения суды приводят выдержки из заключений судмедэкспертиз и излагают позиции судмедэкспертов по наличию или отсутствию состава деликта. При этом сам суд не вдается в оценку и анализ выводов судмедэкспертиз, а, опираясь на квалификацию судмедэкспертов и их специальные знания, полностью доверяет содержанию экспертных заключением . Сопоставление заключений экспертов производится только в отношении иных результатов экспертиз, имеющихся в деле .
Представляется, что для изучения материалов, предоставленных судмедэкспертами и патологоанатомами, как в гражданском, так и в уголовном процессе должен привлекаться специалист – клиницист, что позволит снизить влияние врачебной корпоративности на решение суда.
Редко суды подчеркивают необходимость учета всех доказательств, опровергая доводы о том, что спор следует решать исключительно с позиции ПСС между действиями врачей и наступившими последствиями. В Определении Московского областного суда по делу № 33-28076 от 15 декабря 2011 года суд посчитал, что суд первой инстанции не должен был решать спор, исходя только из наличия или отсутствия ПСС, и не дал надлежащей правовой оценки тому, что пациентке оказывались услуги ненадлежащего качества, что стало условием развития заболевания.
В исключительных случаях суд принимает решение, противоположное изложенному в заключении судмедэкспертизы. Например, Определение Пермского краевого суда по делу № 33-4433-2013 от 30 апреля 2013 года указано, что суд первой инстанции не согласился с выводами экспертов об отсутствии прямой причинно-следственной связи допущенных дефектов лечения и смерти пациента, так как диагноз при жизни врачами не был установлен, в связи с чем имеются признаки причинно-следственной связи между выявленными нарушениями и исходом заболевания.
Суды не находят целесообразным назначать судебно-медицинские экспертизы в случаях, когда в рамках уголовного дела проводились такие экспертизы. Например, в решении Королевского городского суда Московской области по делу № 2-3670-2013 от 27 сентября 2013года суд посчитал возможным рассмотреть гражданское дело без проведения еще одной судебно-медицинской экспертизы по тому же предмету.
В качестве доказательств по гражданским делам, кроме экспертизы, проведенной в рамках гражданского процесса, суд учитывает проверку, организованную министерством здравоохранения соответствующего субъекта по заявлению потерпевшего, материалы независимых экспертиз. В соответствии с Федеральным законом от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее ФЗ № 323-ФЗ) контроль в сфере здравоохранения осуществляют уполномоченные федеральные органы исполнительной власти, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, осуществляющие государственный контроль в сфере охраны здоровья. Контроль в сфере здравоохранения включает в себя также контроль качества и безопасности медицинской помощи. Соответственно, лицо, считающее, что его права нарушены, может обратиться в соответствующий орган исполнительный власти, который, в свою очередь, проведет контрольные мероприятия, в соответствии со статьями 87, 88 ФЗ № 323-ФЗ. Результаты контрольных мероприятий могут служить доказательством вины медицинской организации в судебном процессе.
В решении Бинского городского суда Хабаровского края по делу Дело № 2-7-2011г от 26 августа 2011 года по заявлению истца была проведена независимая экспертиза, в соответствии с которой качество оказания медицинской помощи было признано ненадлежащим. Суд сопоставил данное доказательство с судмедэкспертизой, проведенной в рамках судебного разбирательства, и пришел к выводу о доказанности наличия ПСС между действиями врачей и последствиями.
Суд принимает во внимание также экспертизу, проведенную в рамках предварительного расследования по уголовному делу против медицинского работника . При установлении причинно-следственной связи суды, исходя из принципа процессуальной экономии, принимают во внимание экспертизы, проведенные в рамках уголовного дела, а также материалы уголовного дела . В некоторых случаях суд повторно не изучает материалы уголовного дела, включая заключение судмедэкспертизы, а непосредственно ссылается на доказанность вступившим в законную силу приговором суда вины медицинского работника .
В решении Ишиского городского суда Тюменской области по делу № 2-487-2011 от 20 декабря 2011суд пришел к выводу, что приказы о привлечении медицинского работника к дисциплинарной ответственности свидетельствуют о ненадлежащем качестве его работы с пациентом, а значит, являются подтверждением наличия ПСС между его действиями и причинением вреда.
Кроме того, в суде доказательствами по данной категории дел являются вневедомственные экспертизы качества оказания медицинской помощи фонда ОМС , экспертизы качества медицинской помощи, проведенные страховыми организациями. При этом, как следует из Определения Белгородского областного суда по делу № 33-4609 от 27 декабря 2011года, страховая организация может организовывать независимый вневедомственный контроль с привлечением иных экспертных организаций.
В производстве по уголовным делам суд учитывает в большей степени показания свидетелей (близких родственников потерпевшего и иных работников медицинской организации) и заключение судебно-медицинской экспертизы.
3. Содержание экспертного заключения
Эксперты при проведении экспертизы отвечают на вопросы о наличии либо отсутствии ПСС между действиями врача и последствиями, о влияние медицинского вмешательства на протекание заболевания, а также на иные вопросы, поставленные судом и сторонами перед экспертами. Ключевым фактором цепочки причинно-следственной связи, как показал анализ правоприменительных решений, является установление течения основного заболевания. В большинстве случаев судмедэксперты устанавливают, могло ли основное заболевание привести к негативным последствием, а также как на его течение повлияло действие либо бездействие медицинского работника.
Суд не должен ставить перед экспертами вопросы правового характера. Следует отметить в соответствии со статьей 85 ГПК РФ эксперт обязан ответить на вопросы, связанные с проведенным исследованием и данным им заключением, в случае, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта, эксперт обязан направить в суд, назначивший экспертизы, мотивированное сообщение о невозможности дать заключением. Соответственно, дача экспертом ответов на вопросы правового характера является нарушением порядка проведения экспертизы.
В Определении Кемеровского областного суда Кемеровской области по делу № 33-9523 от 27 сентября 2012 года суд апелляционной инстанции подчеркнул, что суд неправомерно поставил перед экспертами вопрос о наличии причинной связи между недостатками в оказании истцу медицинской помощи и причинением вреда его здоровью, так как он носит правовой характер. Ввиду наличия у экспертов специальных знаний эксперты должны устанавливать связь между неправильным лечением и возникновением негативных последствий.
Как показал мониторинг правоприменения, суды в большинстве случаев не принимают в качестве доказательств по гражданским, так и уголовным делам судебно-медицинские заключения, которые носят предположительный характер, то есть не отвечают в категорической форме на поставленные судом вопросы. Представляется, что экспертное заключение, представленное в форме вероятностного ответа на поставленные вопросы, не может служить доказательством виновности или не виновности действий врача. На практике в случае принятия такого рода экспертных заключений суды приходят к выводу о недоказанности причинно-следственной связи между действием врача и последствием в силу того, что существует вероятность того, что действия врача лишь косвенно воздействовали на исход лечения.
В соответствии со статьей 85 ГПК РФ эксперт обязан направить в суд, назначивший экспертизу, мотивированное сообщение в письменной форме о невозможности дать заключение в случае, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта либо материалы и документы непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения.
Таким образом, возникает вопрос: соотносимы ли невозможность дачи заключения и возможность лишь вероятностного заключения?
Следует отметить, что ранее в Приказе Минздрава от 10 декабря 1996 года № 408 «О введении в практику Правил производства судебно — медицинских экспертиз» имелись рекомендации по формулированию выводов в экспертных заключениях. Так, в случае если возможность судебно-медицинской науки и практики либо характер исследуемых объектов не позволяют дать категорический обоснованный ответ, судебно-медицинский эксперт вправе отказаться от дачи заключения по этому вопросу. На данный момент в действующем сейчас Приказе Минздравсоцразвития РФ от 12.05.2010 N 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации» подобных рекомендаций не содержится.
С одной стороны, если запретить экспертам делать вероятностные выводы и настаивать на категоричных ответах, то они могут отказаться в дальнейшем от дачи заключений по вопросам, которые не носят очевидного характера в соответствии со статьей 85 ГПК РФ. Так как судебная экспертиза по делам о причинении вреда в результате оказания медицинской помощи носит усложненный для эксперта характер и сделать категоричный вывод достаточно затруднительно, ввиду того, что основное заболевание необходимо сопоставить с конкурирующими заболеваниями, а также изучить какое влияние на состояние больного оказало действие либо бездействие врача.
С другой стороны, допущение вероятностных выводов неоправданно расширит границы ситуаций, в которых эксперт вправе дать ответ в вероятностной форме, то есть без должных на то оснований.
Вероятно, что более правильным подходом можно считать тот, при котором вероятностные заключения должны учитываться в совокупности и на равных с другими доказательствами по делу . Такой подход в частности выражен в решении Кировского районного суда г. Томска по делу № 2-581-2013 от 16 сентября 2013 года, суд признал доводы ответчика о том, что, что к пояснениям экспертов следует отнестись критично, поскольку однозначно на поставленные вопросы они не смогли ответить, несостоятельными.
В производстве по уголовным делам, в случае, если эксперты не могут однозначно ответить на вопрос о наличии или отсутствии ПСС, суд всегда назначает повторную экспертизу. В Определении Белгородского областного суда от 2 марта 2011 года суд подчеркнул, что отличие повторной экспертизы от первичной заключается именно в том, что эксперты смогли категорично сделать вывод о причине причинения вреда здоровью пациента. Вероятностные выводы экспертов суды при решении уголовных дел не принимают в большинстве случаев и назначают повторную судебно-медицинскую экспертизу.
4. Проблемы истребования доказательств в производстве по гражданским делам
Сложность доказывания по гражданским делам о причинении вреда здоровью в результате действий работников медицинской организации состоит в том, что лицом, обязанным предоставить доказательства, является истец-пациент, но документы, имеющие значение для решения дела хранятся у ответчика-медицинской организации. Истец, на основании статьи 57 ГПК РФ может подать ходатайство об истребовании доказательств у медицинской организации. Как следует из части 3 статьи 57 ГПК РФ, медицинская организация не несет ответственности за не предоставление доказательств, заявленных истцом в ходатайстве. В данном случае теоритически суд может признать установленным тот факт, на который ссылается истец аналогично ситуации, описанной в части 1 статьи 79 ГПК РФ, однако, решение данного неоднозначного вопроса зависит от конкретного суда.
Объективными обстоятельствами невозможности предоставления доказательств для медицинской организации являются сроки хранения документации в медицинской организации. Например, в решении Серовского районного суда Свердловской области от 14 сентября 2011 года ответчик указал, что карта вызовов была уничтожена в связи с истечением сроков хранения.
Однако ввиду того, что доказательства хранятся у ответчика, не исключены случаи и фальсификации доказательств. Так, в решении Богородицкого районного суда Тульской области по делу №2-6-2013 от 8 февраля 2013 указано, что на основании проверки подтверждено, что медицинские работники внесли изменения в карту пациента после причинения ему вреда.
Общие условия возложения обязанности по компенсации морального вреда
12. Обязанность компенсации морального вреда может быть возложена судом на причинителя вреда при наличии предусмотренных законом оснований и условий применения данной меры гражданско-правовой ответственности, а именно: физических или нравственных страданий потерпевшего; неправомерных действий (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вины причинителя вреда (статьи 151, 1064, 1099 и 1100 ГК РФ).
Потерпевший — истец по делу о компенсации морального вреда должен доказать факт нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага, а также то, что ответчик является лицом, действия (бездействие) которого повлекли эти нарушения, или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
Вина в причинении морального вреда предполагается, пока не доказано обратное. Отсутствие вины в причинении вреда доказывается лицом, причинившим вред (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ).
В случаях, предусмотренных законом, компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда (пункт 1 статьи 1070, статья 1079, статьи 1095 и 1100 ГК РФ).
13. Судам следует учитывать, что моральный вред, причиненный правомерными действиями, компенсации не подлежит.
14. Под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями — страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции).
Отсутствие заболевания или иного повреждения здоровья, находящегося в причинно-следственной связи с физическими или нравственными страданиями потерпевшего, само по себе не является основанием для отказа в иске о компенсации морального вреда.
15. Причинение морального вреда потерпевшему в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях предполагается, и сам факт причинения вреда здоровью, в том числе при отсутствии возможности точного определения его степени тяжести, является достаточным основанием для удовлетворения иска о компенсации морального вреда.
Привлечение лица, причинившего вред здоровью потерпевшего, к уголовной или административной ответственности не является обязательным условием для удовлетворения иска.
16. В случаях, если законом предусмотрена обязанность ответчика компенсировать моральный вред в силу факта нарушения иных прав потерпевшего (например, статья 15 Закона Российской Федерации «О защите прав потребителей»), при доказанности факта нарушения права гражданина (потребителя) отказ в удовлетворении требования о компенсации морального вреда не допускается.
17. Факт причинения морального вреда потерпевшему от преступления, в том числе преступления против собственности, не нуждается в доказывании, если судом на основе исследования фактических обстоятельств дела установлено, что это преступление нарушает личные неимущественные права потерпевшего либо посягает на принадлежащие ему нематериальные блага.
18. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда повлекло наступление негативных последствий в виде физических или нравственных страданий потерпевшего.
19. По общему правилу, ответственность за причинение морального вреда возлагается на лицо, причинившее вред (пункт 1 статьи 1064 ГК РФ).
В случаях, предусмотренных законом, обязанность компенсировать моральный вред может быть возложена судом на лиц, не являющихся причинителями вреда (например, на Российскую Федерацию, субъект Российской Федерации, муниципальное образование — за моральный вред, причиненный в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов (статьи 1069, 1070 ГК РФ), на родителей (усыновителей), опекунов несовершеннолетнего, не достигшего четырнадцати лет (малолетнего), организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в которую был помещен под надзор малолетний гражданин, оставшийся без попечения родителей, образовательную организацию, медицинскую организацию или иную организацию, обязанную осуществлять надзор за малолетним гражданином, под надзором которых он временно находился, либо на лицо, осуществлявшее надзор над малолетним гражданином на основании договора, — за моральный вред, причиненный малолетним (пункты 1 — 3 статьи 1073 ГК РФ), и др.).
Ответственность за моральный вред, причиненный несовершеннолетним в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, определяется в соответствии с правилами статьи 1074 ГК РФ.
20. Моральный вред, причиненный работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей, подлежит компенсации работодателем (абзац первый пункта 1 статьи 1068 ГК РФ).
Осуждение или привлечение к административной ответственности работника как непосредственного причинителя вреда, прекращение в отношении его уголовного дела и (или) уголовного преследования, производства по делу об административном правонарушении не освобождают работодателя от обязанности компенсировать моральный вред, причиненный таким работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.
Обязанность компенсировать моральный вред, причиненный гражданином, выполняющим работу на основании гражданско-правового договора, может быть возложена на юридическое лицо или гражданина, которыми с причинителем вреда был заключен такой договор, при условии, что причинитель вреда действовал или должен был действовать по заданию данного юридического лица или гражданина и под его контролем за безопасным ведением работ (абзац второй пункта 1 статьи 1068 ГК РФ).
21. Моральный вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, подлежит компенсации владельцем источника повышенной опасности (статья 1079 ГК РФ).
Моральный вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности (столкновения транспортных средств и т.п.) третьему лицу, например пассажиру, пешеходу, в силу пункта 3 статьи 1079 ГК РФ компенсируется солидарно владельцами источников повышенной опасности по основаниям, предусмотренным пунктом 1 статьи 1079 ГК РФ. Отсутствие вины владельца источника повышенной опасности, участвовавшего во взаимодействии источников повышенной опасности, повлекшем причинение вреда третьему лицу, не является основанием освобождения его от обязанности компенсировать моральный вред.
Моральный вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцам, подлежит компенсации на общих основаниях, предусмотренных статьей 1064 ГК РФ. Владелец источника повышенной опасности, виновный в этом взаимодействии, а также члены его семьи, в том числе в случае его смерти, не вправе требовать компенсации морального вреда от других владельцев источников повышенной опасности, участвовавших во взаимодействии (статьи 1064, 1079 и 1100 ГК РФ).
22. Моральный вред подлежит компенсации независимо от формы вины причинителя вреда (умысел, неосторожность). Вместе с тем при определении размера компенсации морального вреда суд учитывает форму и степень вины причинителя вреда (статья 1101 ГК РФ).
23. Гражданский иск о компенсации морального вреда, предъявленный в уголовном или административном деле, разрешается судом на основании положений гражданского законодательства (статья 299 УПК РФ, статья 180 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, далее — КАС РФ).