Бульбов александр арсеньевич где сейчас
— Нет, пожалуй. Сначала его заглушала злость, но вскоре и она прошла. Главное — продержаться первый год. Потом мозги перестраиваются сами собой. Начинаешь существовать по тюремному распорядку: в 6 утра подъем, часовая прогулка, по четвергам — баня. Самые счастливые дни, когда тебя везут в суд, где увидишь родных, друзей. Так и живешь воспоминаниями от суда до суда.
— Если только поначалу. Я с первых же часов ждал, когда меня начнут вербовать. На пятый день, по дороге из суда, предложили во всем признаться и рассказать о противоправной деятельности директора ФСКН Черкесова, но были посланы по известному адресу. После этого — подходы прекратились.
За два года ни один из наших ребят не сломался. Есть вещи сильнее страха.
— Не только. Если знаешь, что твое дело правое, можно выдержать любую прессовку…
Генерала Бульбова выпустили поздно вечером, в половине одиннадцатого. Вот и верь после этого приметам: на исходе была пятница, 13 ноября.
Он был на удивление спокоен и собран, словно не осталось за спиной двадцати пяти месяцев тюрьмы. Внешне могло показаться, что Бульбов просто вернулся из двухдневной командировки.
Впрочем, ровно так генерал вел себя все это время. Всегда в свежей, выглаженной рубашке, аккуратно причесанный, он улыбался родным и друзьям, шутил. На фоне вечно угрюмых следователей — контраст поразительный.
Короткие объятия. Несколько слов для прессы. Бульбову не терпится как можно скорее покинуть это проклятое место.
Я специально сажусь с ним в одну машину; присутствие депутата, да еще такого скандального, снижает возможность провокации. Генерал с интересом смотрит по сторонам; последние два года он видел Москву исключительно через решетки автозака.
“Какие чувства?” — спрашиваю его. Бульбов молчит, собираясь с мыслями: “Еще не понял. Голова пока не перестроилась”.
Беспрерывно звонит телефон жены; десятки людей хотят поздравить его с освобождением.
По счастью, до цели доезжаем мы без приключений. Дома — уже накрыт стол. Людей собралось так много, что стульев на всех не хватает.
Бульбов опрокидывает первую рюмку и мечтательно прикрывает глаза.
“Два года не пил?” — интересуется кто-то. Он усмехается.
“Нет, пару раз было. Никогда не забуду, как мы с двумя сокамерниками — тоже офицерами — решили отметить 23 февраля. Я сказал тост. И тут вбегает человек десять уже с дубинками наготове: всем к стене, откуда у вас алкоголь. А в стаканах сок”.
Гостей все прибывает. Немало здесь и бывших подчиненных Бульбова, офицеров наркоконтроля. Все они давно уволены; после смены руководства ФСКН старую команду разогнали вчистую. Приезжает и его секретарь Мария Ковалева, почти одновременно с ним выпущенная из-под стражи; она просидела год и месяц исключительно за длинный язык. По телефону сказала кому-то, что от Бульбова остались ненайденные бумаги.
В пятницу, тринадцатого, на свободу вышла не только Ковалева, но и почти все остальные фигуранты дела: Сергей Донченко, Юрий Гевал. С родными полковника Гевала — зам. начальника УСБ ФСКН — мы сталкивались еще днем в суде. Пятилетняя дочка без устали дергала мать за рукав. “Ну когда уже папа прилетит из командировки?”
Младший сын Бульбова, шестилетний Никита, тоже считал, что отец находится в Африке; даже писал ему письма. За два года разлуки он научился и писать, и читать. И если б не Генпрокуратура — к моменту встречи с отцом, может быть, освоил уже и тригонометрию.
По тем статьям, которые предъявлены Бульбову, санкция предусмотрена почти максимальная: до 15 лет. Попади дело в суд — будьте уверены: получил бы он на полную катушку…
— Вы знали, что вас арестуют?
— Знал. Предчувствовал. Но я не просчитал главного — Басманного суда. То есть я понимал, конечно, что “они” жестко контролируют суды, но не думал, что до такой степени. В деле нет ни одного доказательства моей вины. Постановление о возбуждении сфальсифицировано задним числом. Верховный суд — отменяет, Мосгорсуд — снова принимает.
— Зачем же тогда возвращались на родину?
— А чего бегать? Я не делал ничего такого, за что мне было бы стыдно. Я — солдат. А солдат не имеет права дезертировать…
Когда 1 октября мне позвонила жена и сказала, что спецназ пытается ворваться в дом, я сразу понял, к чему идет. В этот момент я сидел в аэропорту Дубая и ждал вылета на Москву. Остаться — не было никаких проблем. Но я вернулся. Взяли меня прямо на выходе, в “рукаве”.
А в справках для суда будут писать, что, дескать, я вынашиваю планы скрыться, имею загранпаспорта на другие фамилии, поэтому необходимо держать меня за решеткой.
— Говорят, в аэропорту между спецназом ФСБ и ФСКН едва не завязалась перестрелка; одни пытались вас арестовать, другие — отбить.
— Да ерунда. Как я потом уже узнал, наш спецназ действительно был выслан в “Домодедово”, поскольку Бастрыкин лично разрешил руководству службы прибыть мне на Маросейку, в ФСКН, а уже оттуда ехать на допрос. Но он — обманул. Наших “тяжелых” к самолету не пустили.
— Еще возле дома, говорят, чуть не начался бой спецназа?
— Тоже — легенда. Я должен был прилететь в воскресенье вечером из загранкомандировки, но наш самолет задержали. В тот момент, когда следственная группа начала ломиться в дверь, я еще был в Эмиратах, на стыковочном рейсе.
Жена позвонила на мобильный. Связались с дежурным по ФСКН, оттуда выслали спецназ: непонятно же, кто пытается высадить стекла. А если бандиты?
— Когда первый день вас везли на допрос, понимали, сколько придется сидеть?
— До конца все равно продолжал надеяться, что справедливость восторжествует.
— В тюрьме как относились?
— Грех жаловаться. Даже надзиратели и конвоиры обращались либо по имени-отчеству, либо “товарищ генерал”. В тюрьме — как на войне; шелуха слетает, и каждый проявляет свой подлинный характер. Когда меня выпускали, все “Лефортово” гудело. Если оттуда кто-то выходит — это всеобщий праздник.
Первые полтора года меня постоянно перебрасывали из камеры в камеру. Только привыкнешь, обживешься — перевод. В общей сложности я сменил 23 камеры. Причем поначалу специально сажали втроем, да еще и с курящими; а там и без того духота. Все камеры в “Лефортово” — трехместные, 9-метровые; если она заполняется целиком, даже встать с кроватей невозможно одновременно.
— Разные люди. Был таджик, подполковник ФСБ, взятый с 7 килограммами героина. “Оборотни”: генерал Ганеев, муровец Брещанов. Встретил даже своего комбата по Афганистану: он командовал рембатом в Баграме, и я его среди прочих “обслуживал” как опер военной контрразведки.
Один раз только попался паршивец: Алешин, сотрудник РУБОПа, обвиняемый в похищениях. Сокамерник он оказался преотвратительный. Пришлось заставлять его мыть полы, наводить порядок. Я поставил даже эксперимент: сколько времени можно не разговаривать с человеком, с которым находишься круглые сутки. Четыре месяца!
Кстати, через этого Алешина пытались притянуть меня и к похищениям людей. Обвинение-то рассыпалось. Никаких доказательств найти не удалось. Надо было придумать что-то новенькое. Один из вариантов — “подвязать” к делу Алешина. Но — не вышло.
Вообще, какие только фантазии не возникали. Поначалу кое-где даже писали: якобы при аресте у Бульбова изъяли 3 миллиона долларов в сейфе. А в сейфе-то — ничего, кроме патронов и охотничьих ружей. Сам читал рапорты спецназовцев, приехавших утром проводить у меня обыск. “Мы видели, как спецназ наркоконтроля выносил из дома три ящика. Один упал, из ящика посыпались пачки денег.” Бред!
Так же, как и истории, будто ФСКН прослушивала телефоны руководителей кремлевской администрации, силовых министров и за это-де меня посадили.
Сейчас доносится уже новая версия: Бульбов “крышевал” наркопотоки в Россию, а чтобы не встревожить других преступников, ему приписали “прослушку”.
Нет нужды рассказывать о перипетиях и фабуле дела Бульбова. Кратко лишь напомню, что задержали начальника департамента оперативного обеспечения ФСКН и четырех его подчиненных по обвинению в незаконном прослушивании телефонов. Потом — к этому добавилось и получение взяток, и отмывание криминальных денег, и превышение полномочий.
С первых же дней Бульбов настаивал на своей невиновности, утверждая, что пал жертвой мести. Его арест — дело рук тех самых покровителей контрабандистов, которых по приказу Путина он и его люди разрабатывали последние годы.
Итогом этой разработки стали массовые отставки в ФСБ, МВД, прокуратуре, таможне. Собственно, даже уход генпрокурора Устинова — следствие скандала вокруг “Трех китов”.
Мало кто знает, что ордер на арест Сергея Зуева — главного фигуранта контрабандной истории, владельца мебельного центра “Гранд” — временно заменивший Устинова и.о.генпрокурора Бирюков подписал прямо в кремлевских апартаментах президента; за томами уголовных дел специально пришлось отправлять машину.
Но и арест Бульбова — тоже результат этих контрабандных войн; людям, против которых он работал, не оставалось другого выхода — либо сесть самим, либо посадить его. Так же, как и последующая отставка директора наркоконтроля Черкесова, открыто вступившегося за своего подчиненного, и одновременная отставка Патрушева. Все это — звенья единой цепи.
Поворотным моментом стало создание следственного комитета при прокуратуре; ведомства, де-факто прокуратуре не подчиненного. Врагам Бульбова так не терпелось побыстрее расправиться с ним, что они не стали даже соблюдать приличия. И месяца с рождения СКП не прошло, как генерал был арестован. А чтобы Генпрокуратура не могла за него вступиться, его просто пристегнули к другому существовавшему уже уголовному делу о незаконной прослушке.
Схема несложная; несколько арестованных — самых настоящих, замечу, злоумышленников — пишут “чистосердечное признание”, что среди прочих заказчиков действовали и в интересах Бульбова. В награду за “помощь” следствию их выпускают, а освободившиеся места занимают искомые персонажи.
С арестом Бульбова расследования громких контрабандных дел были свернуты, все следователи и оперативники, работавшие по ним, заменены. Ничто не мешает теперь коммерсантам в генеральских погонах по-прежнему зарабатывать миллионы. Главная цель была достигнута.
Много раз Генпрокуратура пыталась добиться освобождения Бульбова: тщетно. Однако рано или поздно дело пришлось отправлять в надзорное ведомство для утверждения обвинительного заключения. Именно поэтому следствие тянуло до последнего, пытаясь найти хоть что-то.
Знаете, например, как, по версии обвинения, выглядит факт получения Бульбовым взятки? Одна из фирм, которую охранял ЧОП его жены, платила ежемесячно 4 тысячи долларов наличными. Эти деньги владелец фирмы (ныне также арестованный) передавал сотруднику, тот — бухгалтеру ЧОП, та — Галине Бульбовой. Бульбова — офицеру УСБ ФСКН Донченко (еще один фигурант дела). А вот тот уже вручал “взятку” самому генералу. Почему жена не могла отдать доллары напрямую мужу — следствие не объясняет…
Как бы ни относиться к Устинову с Бирюковым, но даже они, выполняя команды Кремля, пытались действовать в формальных рамках закона. Никто не может сказать, что Ходорковский с Лебедевым сидят ни за что; другой вопрос — почему они сидят.
Когда Бастрыкин уйдет наконец в отставку, раны, нанесенные им, придется залечивать еще очень долго. Фактически прокурорское следствие сегодня развалено на корню. Добрая половина профессионалов ушли или оказались выжиты. Политическая целесообразность и соподчиненность полностью заменили УК и УПК.
Раньше “важняки” — старшие следователи по особо важным делам — были людьми преимущественно штучными, общепризнанными матерыми авторитетами. Чтобы перейти на работу в центральный аппарат, требовалось 10—15 лет стажа.
Сегодняшние “важняки” — 30-летние юноши, отрабатывающие высокое доверие и жилплощадь в Москве; вроде следователя Миниахметова, заканчивавшего бульбовское дело. Единственное их спасение — конвейер суда. Молота ведьм. Когда святая инквизиция боролась с нечистой силой, никто тоже уликами ведь особо не утруждался. Не признаешься — запытают до смерти, признаешься — сожгут на костре.
Утверди Генпрокуратура обвинение против Бульбова, так бы оно и случилось. Но после двухнедельного изучения дело было возвращено назад с жесткими указаниями “ока государева”. Одно из них касается тех самых, прозревших вдруг арестантов, превратившихся теперь в свидетелей обвинения. Прокуратура считает, что их преследование было прекращено незаконно.
СКП оказался в патовой ситуации. Держать Бульбова за решеткой было уже нельзя; вместо положенных полутора лет он отсидел 25 месяцев. 15 ноября — заканчивался последний срок. Следствие пыталось, правда, добиться его перевода под домашний арест, но и прокурор, и защита встали стеной.
За день до окончания санкции Бульбова пришлось отпускать. И чем мрачнее становился следователь, тем шире улыбался генерал. На свободу он выходил героем.
Испытания не только не сломали, а напротив, лишь закалили, укрепили его. Сразу под камеры журналистов объявил, что намерен в первый же рабочий день, то есть сегодня, выйти на службу, где никто его, понятно, не ждет.
Впрочем, проверку на прочность Бульбов прошел уже давно. В Афганистане, где воевал несколько лет, его едва не послали на Героя; ограничились орденом. Больше, чем он, боевых выходов почти никто не имел: 287.
После октября 1993-го пять месяцев провел в тюрьме за участие в обороне Белого дома и вышел по амнистии. Кстати, последний эпизод в биографии Бульбова особенно интересовал следствие. О том уголовном деле его допрашивали куда чаще, чем о нынешнем, хотя факт этот он никогда не скрывал. Да и как скрыть, если он отражен и в личном деле, и во всех официальных учетах.
Поразительная вещь; а ведь тогда, 16 лет назад, Бульбов — если не сам, так товарищи его по оружию — вполне могли нас убить. 4 октября путчисты начали обстрел редакции “МК” — издательский комплекс находится неподалеку от Белого дома.
В 1993-м — мы были по разные стороны окопа. Сегодня — по одну.
Все эти два года я писал о невиновности Бульбова, твердил об этом в интервью, на заседаниях Думы, в высоких кабинетах.
И потому что знаю его давно. И потому что дело “Трех китов” — это и мое отчасти дело, и именно после моих статей много лет назад Сергей Зуев был лишен депутатского статуса. И потому, наконец, что нельзя судить людей лишь потому, что им хочется заткнуть рот.
Допускаю, что Бульбов — не ангел; а где вы видели ангелов среди офицеров КГБ? Но тогда поймайте его за руки, найдите конкретное преступление.
Увы: один донос — решает всё…
— Много народу за это время от вас отвернулось?
— Почти нет. Большинство — остались рядом. Все это время не бросали, подбадривали семью. Даже те, с кем давно не общался, не виделся. Много однополчан по Афганистану, сослуживцев по КГБ, бывших начальников и учителей.
Я, кстати, к Лубянке не испытываю негатива; наоборот — по-прежнему считаю родным ведомством. Я — кадровый чекист и всегда этим только гордился. Сейчас сын начинает службу, получил лейтенанта. Распределен в Московское управление ФСБ.
Очень поддерживало руководство. И директор, и все его заместители дали личные поручительства за мое освобождение.
В другой раз ребята — мои сотрудники — пришли на суд в полной форме. Когда меня ввели, прозвучала команда: товарищи офицеры! Зал встал. Даже конвоиры от неожиданности вытянулись.
Тяжелее всех пришлось, конечно, семье. Особенно — жене и сыну. Но Галина у меня молодец, настоящая жена офицера.
— Со своими “подельниками” удавалось общаться?
— Только если случайно оказывались в автозаке по дороге на суд. Все они держались достойно, по-мужски. Никто, вопреки обработке, оговаривать себя и других не стал. Гевал как-то рассказал комичный случай. Его везли на допрос в СКП, и в лифт зашел Бастрыкин. Отвернулся — и простоял всю дорогу молча, пряча глаза.
— И стыдно, и страшно. Когда-нибудь за все ведь придется отвечать, а друзей уже рядом не будет.
Сидя в камере, я внимательно читал газеты, смотрел телевизор. Даже оттуда отчетливо видно, что Бастрыкин загнал всю следственную систему в тупик. Он так бездумно и тупо выполнял “команды”, что самих инициаторов начал дискредитировать.
Сегодня Бастрыкин им уже не нужен. Мавр сделал свое дело. Так было и будет во все времена.
— Ваш прогноз: что ждет вас самого?
— Вообще я везучий. Знаешь, что-то есть во мне такое… Особая удачливость, что ли. Я, например, не ношу часов; на моей руке они перестают ходить.
В Афганистане был точно заговоренный. Солдаты даже старались во время боя держаться ко мне поближе; считали, что так не убьют. Один раз — просыпаюсь среди ночи: что-то не по себе. Ноги сами будто несут к пулеметчику, а он — спит. Бужу его и, не понимая почему, приказываю: возьми под прицел вон ту рощу. И точно! Через 10 минут — из рощи начинается атака душманов. Человек двести. Пока пулеметчик придерживал, все успели вскочить, занять позиции. Ни одной потери!
…У меня есть только два варианта: либо мое дело надолго зависнет между СКП и прокуратурой, а потом тихо умрет или будет победно похоронено. Либо — я попаду в суд и на свободу не выйду уже никогда.
Удел мужчины — воевать. Я — на войне. Два года был в плену. Сейчас — вышел.
Да, на войне иногда убивают. Но я же говорю: я — везучий…
Мы общаемся с Бульбовым урывками, в перерывах между тостами и телефонными звонками. Это скорее не полноправное интервью, а набор диалогов.
Полноправное интервью, надеюсь, нам еще предстоит. Следствие напрасно рыскало по квартирам родни и друзей в поисках чемоданов с компроматом.
Главная опасность — не в бумаге, а в голове; в памяти генерала Бульбова, которая держит немало фамилий, дат, сумм. А память у него, слава богу, профессионально цепкая. Да и времени за 2 года хватило с избытком еще раз вспомнить и проанализировать события минувшего времени.
Истинная подоплека дела “Трех китов” и китайско-чекистской контрабанды. Кто “крышевал” контрабандные каналы. Что предшествовало отставке генпрокурора. Таинственная череда смертей. Об этом и многом другом Александр Бульбов знает не понаслышке. Он — свидетель и непосредственный участник самого масштабного кремлевского детектива путинского правления.
Дело “Трех китов” — это своеобразный код эпохи; в новейшей истории оно играет примерно такую роль, что и чехарда с подвесками королевы в средневековой Франции. Вот только причинами подковерных войн и политических катаклизмов вместо алмазов и сапфиров становятся теперь банальные табуретки и прикроватные тумбочки. (Какая эпоха — такие и символы.)
Если генерал во всеуслышание откроет рот, очень многим людям в высоких кабинетах не поздоровится.
Я уезжал от Бульбовых далеко за полночь. Никто почему-то не пьянел; то ли от волнения, то ли от нервов, то ли — от дурманящего запаха свободы.
Генерал был в ударе. Много шутил, вспоминал анекдотичные случаи из жизни. Словно не было этих 774 дней неволи.
Я не заметил в нем ни грамма смятения или страха. Сильный, уверенный в себе мужик, готовый в любой момент ответить ударом на удар.
Бульбов Александр Арсеньевич
Сотрудник российских спецслужб, генерал-лейтенант полиции, начальник департамента оперативного обеспечения ФСКН. Награжден орденом Красной Звезды, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Александр Арсеньевич Бульбов родился 3 апреля 1956 года в пос. Рыбачий Калининградской области. После школы учился в Минском высшем инженерном зенитном ракетном училище ПВО, которое окончил в 1979 году. В 1993 году окончил Академию ФСК России, а в 2000-м — академию госслужбы при президенте.
Служил в органах госбезопасности, в вооруженных силах и правоохранительных органах, в ФСБ. В 1985-1986 гг. воевал в Афганистане. Удостоен медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, награжден орденами «За храбрость» и «Красная звезда».
С средины 90-х годов Александр Арсеньевич организовал свою охранную фирму под названием «Немесида». В событиях 1993 года выступал на стороне парламента, в результате чего в 1994 году привлекался к уголовной ответственности, однако, вскоре был амнистирован. В 2000-2003 гг. занимал пост главного федерального инспектора в Северо-Западном округе. Затем работал на должности начальника Управления собственной безопасности Госнаркоконтроля. Также работал в аппарате Государственной думы и администрации президента РФ, занимал должность начальника департамента оперативного обеспечения ФСКН России. Являлся членом подкомиссии Общественной палаты по проблемам противодействия коррупции.
С 2007 года Александр Арсеньевич был задержан и обвинен по шести статьям УК в незаконных действиях: взятках, телефонных прослушках, создании бандитских группировок, «крышевании» и превышении должностных полномочий. Спустя два года был освобожден под подписку о невыезде.
За участие в войне в Афганистане был представлен к награде «Герой Советского Союза», но это представление не было удовлетворено.
С любовью к малой родине
Юлия Владимировна Назарова — обычный сельский учитель школы поселка Рыбачий, которая любит свой край и свою работу. Важным условием в воспитании подрастающего поколения, по ее глубокому убеждению, являются любовь к родной земле и уважение к старшему поколению. Юлия Назарова решила поблагодарить со страниц газеты «Волна» людей, которые неравнодушны к воспитанию детей и молодежи и всегда готовы прийти на помощь.
«В нашем поселке живут замечательные люди, большие труженики, добрые соседи, которые помогают в любых делах. Я хочу сказать искренние слова благодарности людям, которым небезразлична жизнь нашего поселка», — рассказала Юлия Владимировна.
По ее словам, в преддверии великого праздника Дня Победы в России сняли документальный фильм «Герои-современники». В нем рассказывали о десяти населенных пунктах, в том числе и о поселке Рыбачий, где педагогу была предоставлена уникальная возможность рассказать о любимом крае и поселке и о людях, которые вносят большой вклад в его развитие.
«Мы — учителя и учащиеся школы поселка Рыбачий — хотим выразить огромную благодарность человеку, который здесь родился, окончил нашу школу и делает много добрых дел — это Александр Арсеньевич Бульбов, — рассказала Юлия Назарова. — При участии этого человека, боевого офицера и большого патриота у нас в школе ведется активная работа по воспитанию молодежи».
На торжественной церемонии принятия воинской присяги
Родители Александра Бульбова приехали в эти края в 1949 году, сначала жили в Ниде (Литва), потом переехали в Рыбачий. Отец — фронтовик, в поселке стал рыбаком в рыболовецком колхозе. Мама работала учителем в школе, была председателем горсовета в 1950-х годах, позже — председателем Сельсовета, затем долгое время работала в местной библиотеке.
О себе Александр Арсеньевич рассказывать не любит, говорит, мол, у других жизнь куда интереснее. Но добрые дела этого человека говорят за него.
Всегда на передовой
Александр Арсеньевич Бульбов
Александр Арсеньевич Бульбов активно помогает в патриотическом и экологическом воспитании школьников. Именно он возглавил работу по восстановлению «Бессмертного полка» среди жителей поселков Лесной, Рыбачий и Морское. Благодаря его созидательным действиям появился музей на территории усадьбы «Чайков пруд», где созданы экспозиция истории Куршской косы, зал Воинской славы и зал первых переселенцев, воссоздана уникальная фотогалерея становления и развития рыболовецкого колхоза, лесхоза и школы.
Юлия Владимировна рассказала и о той огромной помощи, которую Александр Арсеньевич оказывает школе: «Подарил новую акустическую аппаратуру, новые холодильники, посудомоечную машину, посуду в столовую. Ребята получили в подарок аппаратуру для всесезонного наблюдения за животными и птицами. Поставлены специальные вышки и оборудованы места, где ребята устанавливают аппаратуру, снимают скрытой камерой жизнь животных в естественном окружении и собирают материалы о жизни животных. Кроме этого, Александр Арсеньевич, увидев начинания нашей школы в создании юнармейского отряда, решил подключиться к нашей работе. При его личном участии и большой финансовой поддержке у юнармейцев есть летняя, зимняя, осенняя, парадная и полевая экипировка. Он делится с юнармейцами своим опытом и знанием. За его плечами — служба в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, правда, об этом он рассказывать не любит».
Подшефные юнармейцы школы поселка Рыбачий в зале Воинской славы
Александр Арсеньевич провел огромный и очень затратный объем работ по очистке болот и озера на территории поселка Рыбачий – сделана дорога к усадьбе «Чайков пруд», специально установлены лежачие «полицейские», да не один, чтобы по дороге не мог разгоняться автотранспорт.
Проявляя участие, помощь и поддержку во всех добрых начинаниях, он не забывает подчеркивать большой смысл слов «малая родина»!
Забота о крае
Отдельную благодарность педагог из поселковой школы выразила и директору национального парка «Куршская коса». «Анатолий Анатольевич Калина пользуется уважением среди местного населения и старается всегда решить любой вопрос быстро и эффективно. Именно при поддержке и личной заинтересованности директора национального парка мы создали отряд «Школьное лесничество»», — рассказала Юлия Владимировна.
По ее словам, ребята выступают волонтерами, помогают в предупреждении пожароопасных ситуаций на Куршской косе и ликвидируют последствия безответственного отдыха недоброжелательных гостей, выступая в роли «санитаров леса».
«Новый учебный год недавно начался. И у нас с ребятами большие планы. Как здорово, что у нас есть единомышленники и такая поддержка от известных и уважаемых людей! — отметила Юлия Назарова. — Ведь только нашими общими усилиями мы сможем сохранить богатства нашего поселка — его жителей и уникальный природный заповедник».
Дело генерал-лейтенанта Александра Бульбова. Справка
Президиум Верховного суда РФ 2 сентября признал незаконным продление срока ареста генералу ФСКН Александру Бульбову, обвиняемому в незаконном прослушивании телефонных разговоров, передает корреспондент РИА Новости из зала суда. Ходатайство следствия о продлении Бульбову срока содержания под стражей еще на три месяца направлено в Мосгорсуд на новое рассмотрение.
Начальник департамента оперативного обеспечения Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) генерал-лейтенант Александр Бульбов был задержан 2 октября 2007 года в московском аэропорту «Домодедово». Вместе с ним были взяты под стражу заместитель начальника службы безопасности ФСКН Юрий Гевал и двое оперативников.
Высокопоставленные чиновники Госнаркоконтроля были задержаны в рамках уголовного дела о незаконном прослушивании телефонных переговоров, которое было возбуждено в июне 2007 года в отношении сотрудника МВД Михаила Яныкина.
При задержании Бульбов подозревался по шести статьям УК РФ – в разглашении государственной тайны (283), злоупотреблении должностными полномочиями (285), превышении должностных полномочий (286), незаконной предпринимательской деятельности (289), получении взятки в крупном размере (290) и нарушении тайны телефонных переговоров (138).
Следствие утверждало, что Бульбов якобы платил по 50 тысяч долларов в месяц заместителю начальника управления специальных технических мероприятий Михаилу Яныкину за «прослушку» телефонных переговоров. Также наркополицейского подозревали в том, что с января 2003 года он якобы собирал поборы с коммерсантов по 4 тысячи долларов в месяц.
5 октября Басманный суд выдал санкцию на арест Бульбова, удовлетворив ходатайство следственного комитета. Суд не принял в расчет поручительство троих заместителей главы ФСКН – Владимира Зубрина, Александра Федорова и Олега Харичкина, – дававших гарантии того, что если бы Бульбова отпустили под подписку о невыезде, он не сбежал бы.
9 октября Следственный комитет при Генпрокуратуре РФ (СКП) предъявил Бульбову официальное обвинение в превышении и злоупотреблении должностными полномочиями, нарушении тайны переписки, телефонных переговоров.
15 октября Генпрокуратура, посчитав арест Бульбова необоснованным, подала в Мосгорсуд кассационное представление, которое 31 октября Мосгорсудом было отклонено.
В марте 2008 года срок содержания Бульбова под стражей был продлен на три месяца. В июне 2008 года Басманный суд вновь принял решение о том, что Бульбов должен остаться в СИЗО «Лефортово» до 15 сентября. В сентябре срок был продлен до 15 декабря, однако 28 октября Верховный суд РФ признал незаконным продление срока ареста.
31 октября 2008 года официальный представитель СКП РФ Владимир Маркин сообщил, что следствие предъявило окончательное обвинение генералу Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Александру Бульбову. Он обвиняется по 35 эпизодам, в том числе в получении взятки в 3,2 млн долларов. Как сообщил адвокат генерала ФСКН Сергей Севрук, в окончательной редакции обвинения Бульбову добавили одну статью УК РФ – 174.1 «Легализация преступно нажитого имущества или денежных средств».
Всего в рамках расследования Главным следственным управлением СКП уголовного дела в отношении ряда должностных лиц управления специальных технических мероприятий ГУВД Москвы и ФСКН России к уголовной ответственности привлечены 15 человек. По словам представителя СКП, среди тех лиц, чьи телефонные переговоры прослушивались – крупные бизнесмены, известные тележурналисты, сенаторы.
10 ноября СКП РФ сообщил о завершении расследования дела Бульбова. По словам представителя ведомства, 7 ноября Главным следственным управлением СКП РФ принято решение о выделении из основного в отдельное производство уголовного дела в отношении 15 обвиняемых, в том числе и генерала Бульбова. Расследование по выделенному уголовному делу завершено.
12 ноября 2008 года Мосгорсуд продлил до 15 декабря срок ареста генералу ФСКН Александру Бульбову, удовлетворив ходатайство следствия о продлении срока содержания под стражей обвиняемому на три месяца.
Мосгорсуд 12 декабря 2008 года продлил срок содержания под стражей генерала еще на три месяца и 15 суток, то есть до 1 апреля 2009 года.
Однако 2 сентября Верховный суд РФ признал незаконным продление срока ареста, но не освободил обвиняемого из-под стражи, а направил ходатайство следствия на новое рассмотрение.