Чем отличается вещное право от обязательственного права

ОТЛИЧИЕ ВЕЩНЫХ ПРАВ ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ Текст научной статьи по специальности «Право»

В статье описываются виды вещных прав ; дается сравнительна характеристика вещных и обязательственных прав .

Текст научной работы на тему «ОТЛИЧИЕ ВЕЩНЫХ ПРАВ ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ»

ОТЛИЧИЕ ВЕЩНЫХ ПРАВ ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ

В статье описываются виды вещных прав; дается сравнительна характеристика вещных и обязательственных прав.

Ключевые слова: вещные права, обязательственные права, сервитут, земельный участок.

Самой распространенной классификаций гражданских прав является их разделение на вещные и обязательственные. Первые выступают одними из главнейших гражданских прав, устанавливающих присущность вещей (телесного имущества) определенным субъектам. Отличия вещного права от обязательственного состоят в следующем:

•вещные права выступают видом абсолютного права, то есть владельцу данного права оппозиционирует полный круг субъектов, обязанных не нарушать его право на вещь;

•вещными правами считаются исключительно те, которые буквально предусмотрены нормами государственной системы гражданского права;

•объектом вещных прав присно выступает индивидуально определенная вещь. Пошедшие из римского частного права, вещные права не сразу нашли место в отечественном праве, и даже на данный момент они не достаточно систематизированы. Примером этого выступает то, что, не смотря на значительное увеличение круга вещных прав, наблюдаемое в начале 60-х годов, на материалах трудов академика А.В. Бенедиктова и других ученых-юристов, когда в гражданское законодательство было введено право оперативного управления государственным или иным общественным имуществом, раздел II Гражданского Кодекса (ст. 209-306),оно заработало название «Право собственности и другие вещные права». Как следует ст. 216 Гражданского кодекса вещными, наравне с правом собственности, считаются следующие права лиц, не являющихся собственниками:

•право пожизненного наследуемого владения земельным участком (ст. 265 ГКРФ); •право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком (ст. 268 ГКРФ); •сервитута (ст. 274, 277 ГКРФ);

•право хозяйственного ведения имуществом (ст. 294 ГКРФ) и право оперативного управления имуществом (ст. 296 ГКРФ) [2].

Этот перечень не исчерпывающий. Например, помимо указных в статье в качестве вещных прав лиц, не предстающих собственниками, можно добавить: •право залога (ст. 334 ГКРФ);

•право пользования жильем членами семьи собственника (ст. 292 ГКРФ); •право фактического владельца, который, не будучи собственником имущества, добросовестно, открыто и непрерывно владеет этим имуществом как своим (ст. 234 ГКРФ);

•право учреждения по самостоятельному распоряжению доходами и имуществом, полученными в результате разрешенной хозяйственной деятельности (п. 2 ст. 298 ГКРФ) [2].

В юридической литературе все вышеперечисленные вещные права, именуются ограниченными вещными правами.

Дадим описание основных прав лиц, не являющихся собственниками. Право собственности считается наиболее большим по объему правомочий среди вещных прав. Разнящееся от него ограниченное вещное право является правом на чужую вещь, которая прежде была взята иным лицом — собственником. Возможности, оказываемые таким вещным правом, всегда являются ограниченными по содержанию и ввиду этого они гораздо более узкие, чем правомочия владельца. Наравне с общими признаками всех вещных прав, одной из важнейших юридических особенностей ограниченных вещных прав выступает их сохранение даже когда имеет место смена собственника соответствующего имущества. Из этого вытекает, что данные права бессменно идут за вещью, а не за её хозяином. Право следования характерно для вещных прав. Еще одна особенность ограниченных вещных прав заключается в их производности — подвластности праву собственности как основному вещному праву. Содержание и характер ограниченных вещных прав определены напрямую законом, а не договором, ну а их образование часто начинается вопреки желанию собственника.

Вестник магистратуры. 2013. №98(23).

Согласно ст. 274 Гражданского кодекса сервитут — право ограниченного пользования чужим недвижимым имуществом, а значит, право собственника земли или недвижимости требовать от собственника смежного участка предоставления ему права ограниченного пользования соседним участком. Сервитут также может быть установлен с целью снабжения водопроводом и мелиорацией, прокладкой линий электропередачи, связи и трубопроводов, обеспечения прохода и проезда через соседний участок и др. Сервитут устанавливается по договору между лицом, требующим установления сервитута с одной стороны и владельцем соседнего участка с другой. Сервитут подлежит регистрации в установленном для регистрации прав на недвижимое имущество порядке (п. 3 ст. 274 Гражданского кодекса, ст. 27 Закона о регистрации прав). Существуют следующие основные виды сервитута:

•частный сервитут — устанавливается в соответствии с гражданским законодательством;

•публичный сервитут — устанавливается законом или иным нормативным правовым актом, без изъятия земельных участков [2].

Согласно праву постоянного бессрочного пользования земельным участком, находящийся в государственной или муниципальной собственности земельный участок может быть предоставлен гражданам или юридическим лицам на основании решения государственного или муниципального органа, уполномоченного предоставлять земельные участки в такое пользование (п. 1 ст. 268). Согласно ст. 20 ЗК в постоянное (бессрочное) пользование земли предоставляются органам государственной власти и органам местного самоуправления, а также государственным и муниципальным учреждениям, федеральным казенным предприятиям. Земельные участки не предоставляются в постоянное (бессрочное) пользование гражданам (п. 2 ст. 20 ЗК), однако граждане, обладающие землей на праве постоянного (бессрочного) пользования, имеют право покупки их в собственность. Помимо права владения, пользование земельным участком дает и право застройки, которое заключается в возможности постройки на соответствующем участке зданий, сооружений и других объектов недвижимости, причем данные объекты становятся собственностью застройщика (п. 2 ст. 269 Гражданского кодекса) [2].

Согласно норме ст. 266 Гражданского кодекса право пожизненного наследуемого владения земельным участком включает в себя не только право владения, пользования и наследования земельного участка, но еще и право застройки, суть которого в возможности постройки на соответствующем участке строений, сооружений и прочих объектов недвижимости, причем данные объекты становятся собственностью застройщика. Данное право, приобретенное гражданином до вступления в силу Земельного Кодекса, сохраняется за ним. Новый Земельный Кодекс исключает данную категорию прав.

Права хозяйственного ведения и право оперативного управления возникают у учреждения или предприятия с момента фактической передачи собственником им своего имущества (п.1 ст. 299 Гражданского кодекса). Основной особенностью данных прав выступает то, что они являются производными, подвластными по отношению к правам собственника и их существование в отрыве права собственности невозможно. Субъектами данных прав могут выступать лишь юридические лица, существующие в определенных организационно-правовых формах. Объектами указанных прав выступают имущественные комплексы, которые состоят на балансе надлежащих юридических лиц [3].

Право хозяйственного ведения имеет более широкий спектр, чем право оперативного управления. Данное право являет собой право государственного или муниципального унитарного предприятия, которое позволяет владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом публичного собственника в рамках, установленных законом или иными правовыми актами (ст. 294 Гражданского кодекса). Данный вид вещного права осуществляется в рамках прав собственника имущества. В соответствии с нормой ст. 295 Гражданского кодекса, собственник имущества, которое находится в хозяйственном ведении, опираясь на нормы законодательства, решает вопросы создания предприятия, назначает руководителя предприятия, определения предмета и целей его деятельности, осуществляет контроль за использованием по назначению и сохранностью принадлежащего предприятию имущества, решает вопросы, связанные с реорганизации и ликвидации предприятия. Собственник имеет право на часть дохода от использования имущества субъектом хозяйственного ведения. Предприятие не может продать своё недвижимое имущество, сдавать в аренду, вносить его в виде вклада в уставный капитал хозяйственных обществ и товариществ или каким-либо иным методом распоряжаться этим имуществом без изволения на то собственника [3].

В сравнении с правом хозяйственного ведения, право оперативного управления представляется еще более ограниченным правом. Данным правом обладают казенные предприятия, которые созданы на основе части государственного или муниципального имущества, в том

числе и учреждения, финансируемые собственником. Субъекты упомянутого права, в соответствии со ст. 296 Гражданского кодекса, имеют право владеть, пользоваться и распоряжаться закрепленным за ними имуществом лишь в рамках, установленных законом, согласно целям своей деятельности, заданиям собственника, а также назначением имущества. Казенное предприятие не имеет права без согласия на то владельца распоряжаться не только недвижимым, но и движимым имуществом. Самолично оно может только реализовывать произведенную им продукцию.

Право собственности, как было отмечено ранее, отличается от других вещных прав полнотой своего содержания.

Из субъектов других вещных прав никто не имеет настолько широкой полноты правомочий на принадлежащее имущество. Объем прав таких субъектов ограничен лишь законом и собственником.

Данное положение вещей объясняется тем, что другие вещные права являются производными от него. Следовательно, собственник, который передает часть своего имущества другому лицу в хозяйственное ведение или оперативное управление, сохраняет за собой права собственности на данное имущество. Ввиду этого никто кроме собственника не вправе обладать всей совокупностью правомочий, которыми наделен собственник.

По сравнению с правом собственности, которое является всеобъемлющим, любое иное вещное право будет ограниченным по объему. Группу вещных прав, которые принадлежат иным лицам (не собственнику) именуются в законе «Вещные права лиц, не являющихся собственниками».

Вещные права, входящие в данную группу, характеризуются следующими отличительными признаками:

•в отличие от обязательственных, круг вещных прав определен непосредственно законом (ст. 209, 216 ГК).

Кроме права собственности и перечня прав ст.216, к разряду вещных прав относятся также:

1) право залога (ст.334 ГК);

2) права членов семьи собственника жилого помещения (ст. 292 ГК);

3) право учреждения относительно распоряжения доходами и имуществом, полученными вследствие разрешенной хозяйственной деятельности (ст. 298 ГК).

•в отличие от обязательственных, вещное право — разновидность абсолютного права, а, следовательно, обладателю вещного права (права собственности, сервитута и т.д.) противостоит неограниченный круг субъектов, обязанных не нарушать его права на вещь.

•наличие правомочий следования и преимущества у его владельца.

Из этого следует, что обладатель вещного права продолжает его сохранять даже тогда, когда вещь переходит к новому владельцу. К примеру, собственник вещи, который выбыл из владения помимо его воли, остается собственником и имеет право истребовать вещь из чужого незаконного владения (ст. 301 ГК). Еще пример — право залога. Согласно ст. 353 ГК при переходе права собственности на заложенное имущество право залога, касательно имущества, также сохраняется. Согласно п. 3 ст. 216 ГК, переход права собственности на имущество к другому лицу влечет прекращение иных вещных прав на данное имущество.

•объект (на имя в авторском праве, на жизнь, свободу передвижения и др.) — индивидуально-определенное имущество, в обязательственных правах — действия. Данным обстоятельством объясняется специфика способов защиты вещных прав, которая описана в п. 4 ст. 216, ст. 301-305 ГК.

1. Гражданский Кодекс РФ.

2. Михайленко Е.М. Гражданское право. Общая часть. М., 2009.

3. Ивакин В.Н. Гражданское право. Особенная часть. М., 2009.

БОРОДИНА Анна Александровна — магистрант Института права экономики и управления Тюменского государственного университета.

Вещные права

1. Классификация имущественных прав на вещные и обязательственные права не упоминается у римских юристов. Они говорили о различии actiones in rem (иски вещные) и actiones in personam (иски личные) (см. выше, разд. II, § 4, п. 2).

Разграничение же вещных и обязательственных прав выработано позднейшими учеными, однако на материале, содержащемся у римских юристов. Так, классический юрист Павел(Вальц Р. Техника ведения переговоров для нотариусов / Пер. снем. С.С. Трушникова. М., 2005.) подметил различие двоякого положения лица, которому нужна какая-то вещь для удовлетворения той или иной потребности. Одно дело, если лицо приобретает себе необходимую вещь в собственность, другое дело, если оно договаривается с собственником вещи о том, что этот последний обязуется предоставить вещь в пользование первого лица на известный срок. Между этими двумя способами удовлетворения потребности в вещи разница не только в том, что в первом случае лицо приобретает вещь не на время, а навсегда, во втором же случае вещь предоставляется или на определенный срок, о котором договорились эти два лица, или впредь до востребования со стороны того, кто предоставил вещь.

Еще важнее другое различие. Когда лицо приобретает вещь в собственность, оно получает возможность непосредственного воздействия на вещь (пользования вещью, уничтожения ее, передачи другому лицу и т.д.), непосредственного в смысле независимости от какого-либо другого лица. Напротив, во втором случае, когда лицо, нуждающееся в известной вещи, вступает в соглашение с ее собственником о том, что этот последний обязуется предоставить данному лицу свою вещь на некоторое время, возможность воздействовать на вещь и более ограниченная (пользоваться вещью, но не уничтожать ее), и условная: фактически вещь поступит к первому лицу лишь в том случае, если лицо, обязавшееся передать эту вещь, действительно ее передаст. Другими словами, тот, кому необходима вещь, не будет иметь непосредственной возможности воздействовать на вещь, как в первом случае, а только через посредство лица, обязавшегося ее дать; если это лицо не исполнит принятого на себя обязательства, с него можно по римскому праву потребовать возмещения убытков, причиненных его неисправностью, но нельзя принудить к передаче вещи.

2. В тех случаях, когда лицо имеет такое право на вещь, которое предоставляет его носителю возможность непосредственного воздействия на вещь (когда предметом права является вещь), право называется вещным (т.е. правом на вещь); в тех же случаях, когда у субъекта нет непосредственного права на вещь, а только есть право требовать от другого лица предоставления вещи, такое право называется правом обязательственным. Таким образом, различие вещных и обязательственных прав проводится по объекту права: если объектом права является вещь, то перед нами право вещное; если объектом права служит действие другого лица, так что субъект права может лишь требовать совершения условленного действия или воздержания от него, — это право обязательственное.

3. Из такого различия по объекту права вытекает то различие в защите, которое римские юристы выражают противопоставлением actiones in rem и actiones in personam (см. выше, разд. II, § 4, п. 2). Поскольку вещное право имеет объектом вещь, телесный предмет, а на телесный предмет может посягнуть каждый, вещное право защищается иском против всякого нарушителя права, кто бы им ни оказался; вещное право пользуется абсолютной (т.е. против всякого нарушителя) защитой (actio in rem).

Обязательственное право состоит в праве лица требовать от одного или нескольких, но точно определенных лиц совершения известного действия. Поэтому нарушителями обязательственного права могут быть одно или несколько определенных лиц, и только против них субъект права может предъявить иск (actio in personam). В этом смысле защита обязательственного права имеет относительный характер.

4. К вещным правам относится право собственности (в связи с которым изучается также фактическое владение вещью) и право на чужие вещи. В последнюю группу входят: сервитутное право, залоговое право (или право залога), а также эмфитевзис (вещное право долгосрочного, отчуждаемого, наследственного пользования чужим сельскохозяйственным участком за вознаграждение) и суперфиций (вещное долгосрочное, наследственное и отчуждаемое право пользоваться за вознаграждение строением на чужом городском земельном участке).

5.2. Владение

5.2.1. Понятие и виды владения

1. Владение в смысле фактического обладания вещами является тем отношением, на почве которого складывался исторически институт права собственности. «Собственное основание частной собственности, владение, есть факт, необъяснимый факт, а не право. Лишь благодаря юридическим определениям, которые общество дает фактическому владению, последнее приобретает качество правового владения, частной собственности»(Веденеев Е. Страховой случай по договору имущественного страхования (вопросы доказывания) // Хозяйство иправо. 1998. №8.).

Не забывая этой исторической связи «владения» и «права собственности» (оставившей свой след в разговорной речи, нередко отождествляющей эти два понятия), необходимо иметь в виду, что в более развитом римском праве «владение» и «право собственности» — различные категории, которые могли совпадать в одном и том же лице, но могли и разъединиться.

Владение представляло собой именно фактическое обладание, однако связанное с юридическими последствиями, прежде всего снабженное юридической защитой. Юридическая защита владения характерна тем, что она давалась вне зависимости от того, имеет ли данный владелец вещи право собственности на нее или нет.

2. Однако не всякое фактическое обладание лица вещью признавалось в римском праве владением. Проводилось различие между владением в точном смысле (possessio, possessio civiles) и простым держанием (detentio, иногда называвшимся possessio naturalis).

Для наличия владения (possessio) необходимы были два элемента: corpus possessionis (буквально — «тело» владения, т.е. само фактическое обладание) и animus possessionis (намерение, воля на владение). Однако не всякая воля фактически обладать вещью признавалась владельческой волей. Лицо, имеющее в своем фактическом обладании вещь на основании договора с собственником (например, получивший ее от собственника в пользование, на хранение и т.п.), не признавалось владельцем, а было держателем на чужое имя (detentor alieno nomine). Между тем нельзя сказать, что пользователь или хранитель вещи не имеет воли обладать вещью, — воля у него есть, но воля обладать от имени другого. Для владения же в юридическом смысле была необходима воля обладать вещью самостоятельно, не признавая над собой другого лица, воля относиться к вещи, как к своей (animus domini). Такая воля есть у подлинного собственника у лица, которое в силу добросовестного заблуждения считает себя за собственника, хотя на самом деле собственником не является (так называемый добросовестный владелец); наконец, у незаконного захватчика чужой вещи, прекрасно знающего, что он не имеет права собственности на данную вещь, и все-таки проявляющего волю владеть вещью как своей.

Напротив, такой владельческой воли, именно в смысле намерения относиться к вещи как к собственной, нет, например, у арендатора: он обладает вещью, обладает в своем интересе, но самим фактом платежа арендной платы он уже признает над собой юридическое господство собственника (лицо, относящееся к вещи как к своей, не станет платить кому-то за пользование этой вещью). Поэтому арендатор в римском праве считался держателем арендованной вещи на имя ее собственника.

Таким образом, владение (possessio) можно определить как фактическое обладание лица вещью, соединенное с намерением относиться к вещи как к своей (обладать независимо от воли другого лица, самостоятельно); держание же (detentio) — как фактическое обладание вещью без такого намерения (обладание на основе договора с другим лицом, вообще несамостоятельное, а также и обладание ненамеренное, бессознательное и т.д.).

Практическое значение различия владения и держания выражалось в том, что в то время как владельцы (possessores) защищались от всяких незаконных посягательств на вещь непосредственно сами, арендатор как «держатель от чужого имени» мог получить защиту только через посредство собственника, от которого получена вещь. Этим вскрывается социальное значение такого построения: отсутствие собственной владельческой защиты арендатора, необходимость для него обращаться за помощью к собственнику позволяли собственнику тем сильнее осуществлять эксплуатацию арендатора, принадлежавшего обычно к малоимущим слоям населения.

3. Что касается corpus possessionis, то в более отдаленную эпоху в малоразвитом праве этот элемент владения понимался в грубом физическом смысле обладания (в руках, в доме, на дворе). В дальнейшем corpus possessionis стали понимать не так грубо, а более утонченно: стали признавать, что corpus possessionis имеется во всех тех случаях, когда при нормальных условиях для лица обеспечена возможность длительного беспрепятственного проявления своего господства над вещью. Такую общую формулировку позволяют дать многочисленные конкретные примеры, имеющиеся в источниках римского права. Так, римские юристы считали, что дикие звери и птицы лишь до тех пор остаются в нашем владении, пока они состоят под нашей охраной (в клетке и т.п.) и не вернулись в естественное состояние свободы; прирученное (домашнее) животное не выходит из нашего владения, даже если оно уйдет со двора, лишь бы оно не потеряло привычку возвращаться обратно; если передаются товары, находящиеся в кладовой, то достаточно простого вручения ключей от этой кладовой, чтобы получить corpus possessionis в отношении передаваемых товаров; и т.д.

Классический юрист Павел (D.41.2.1.21) не связывает corpus possessionis непременно с физическим держанием вещи: для наличия владения нет необходимости взять вещь corpore et tactu (буквально — «телом и прикосновением»), так сказать, забрать в кулак, осязать. По отношению к некоторым вещам (например, зданию, колоннам и т.п.) это вообще немыслимо; в таких случаях достаточно охватить вещь oculis et affectu (глазами и намерением). Так, римские юристы говорили, что, если кто хочет приобрести владение земельным участком, ему не нужно обходить omnes glebas, каждую пять земли, достаточно явиться хотя бы на одно место участка, лишь бы было намерение владеть всем участком. Юрист Цельз шел дальше и признавал достаточным для приобретения владения, чтобы передающий участок показал его приобретающему с какого-нибудь высокого места, например, с башни (D.41.2.18.2) и т.д.

Богатая казуистика, содержащаяся в Дигестах, позволяет определить corpus possessionis как такое положение лица в отношении вещи, в каком нормально находятся собственники в отношении своих вещей: если по нормальным условиям предполагается нахождение вещей в жилище собственника (например, платье, домашняя обстановка и т.п.), а если такого рода вещь находится в конкретном примере за пределами жилища, corpus possessionis ее признать нельзя; если же сложили бревна, кирпичи и т.д. даже не во дворе, а перед воротами дома, названные строительные материалы все же считаются находящимися в фактическом владении данного лица, потому что в жизни для этих вещей такое положение нормально, и т.д.

4. Владелец фактически проявляет вовне, законно или незаконно, собственническое отношение к вещи. Равным образом и предметом владения по римскому праву могли быть те же самые вещи, на которые возможно право собственности. Ввиду изложенного соотношения между владением и правом собственности в литературе римского права предлагалось (Иерингом) определить владение как «видимость собственности».

5. Виды владения. Владельцем вещи по умолчанию является ее собственник, так как по умолчанию вещи находятся в обладании тех, кому они принадлежат. Собственник имеет и право владеть вещью (ius possidendi). В этом смысле он является законным владельцем. Владельцы, фактически обладающие вещью с намерением относиться к ней как к собственной, но не имеющие ius possidendi (права владеть), признаются незаконными владельцами.

Незаконное владение, в свою очередь, может быть двух видов: незаконное добросовестное и незаконное недобросовестное владение. Добросовестным владение в римском праве признается в тех случаях, когда владелец не знает и не должен знать, что он не имеет права владеть вещью (например, лицо, приобретшее вещь от несобственника, выдавшего себя за собственника). Примером недобросовестного владения может служить владение вора, который знает, что вещь не его, и тем не менее ведет себя так, как будто вещь принадлежит ему.

Различие добросовестного и недобросовестного владения имело значение в ряде отношений: так, только добросовестный владелец мог приобрести по давности право собственности (см. ниже, гл. III, § 3, п. 4); в тех случаях, когда собственник предъявлял иск об изъятии его вещи от фактического владельца, недобросовестный владелец вещи строже отвечал за сохранность вещи, за плоды от вещи и т.д., чем добросовестный владелец, и проч.

6. Принято выделять в особую группу несколько случаев владения, когда в силу особых причин владельческая защита давалась лицам, которых по существу нельзя признать владельцами в римском смысле слова; в литературе римского права принято в этих случаях говорить о так называемом производном владении. К числу производных владельцев относится, например, лицо, которому вещь заложена (см. ниже, гл. IV, § 7). Это лицо держит вещь не от своего имени, не как свою, а как чужую с тем, чтобы вернуть вещь собственнику, как только будет уплачен долг, обеспеченный залогом. Но если бы принявшего вещь в залог не признали владельцем, то получилось бы, что в случае нарушения его обладания вещью он мог бы оказаться беззащитным, так как сам он не имел бы владельческой защиты, а собственник, на имя которого лицо держит вещь, мог не оказать ему защиты, так как он заинтересован скорее истребовать вещь для себя. Эта особенность отношения привела к тому, что лицо, получившее вещь в залог, хотя и не имело animus domini, получило в виде исключения самостоятельную владельческую защиту.

Другой пример производного владения. Два лица спорят о том, кому из них принадлежит данная вещь. Не доверяя один другому, они передают вещь впредь до разрешения их спора в судебном порядке на сохранение какому-то третьему лицу (так называемая секвестрация). Это третье лицо вовсе не имеет намерения относиться к вещи как к своей. Оно держатель, но неизвестно, от чьего имени, так как о праве собственности на вещь идет спор; следовательно, в случае нарушений неизвестно, к кому же хранитель вещи (секвестор) должен обратиться за защитой. Поэтому за таким лицом была признана самостоятельная владельческая защита.

Вещное право

Различие вещных и обязательственных прав характеризует два принципиально разных гражданско-правовых режима. Вещные права дают управомоченным лицам возможность удовлетворения своих потребностей собственными действиями; обязательственные – только с помощью действий обязанных лиц – путем исполнения обращенных к ним требований. Если же такое требование не исполняется обязанным лицом, управомоченное лицо может удовлетвориться лишь компенсацией убытков, так и не получив необходимой ему вещи в свое хозяйственное господство, тогда как основным гражданско-правовым способом защиты вещного права является истребование соответствующей вещи в натуре (виндикационный иск).

Практическое различие режима вещных и обязательственных прав имели возможность почувствовать на себе, например, «обманутые дольщики», надеявшиеся стать собственниками жилых квартир после уплаты ими денег застройщику, а не после реального создания им этих объектов недвижимости и государственной регистрации соответствующих прав на них. Еще более четко это различие прослеживается в правовом режиме наличных и «безналичных» денег : в первом случае собственник денежных купюр (вещей) непосредственно использует их по своему усмотрению; во втором случае управомоченное лицо предъявляет к кредитной организации соответствующие требования, исполнение которых от него уже не зависит (что стало ясным после различного рода «дефолтов», банкротств банков и т. п.), и даже порядок этого исполнения может определяться не им, а непосредственно законом (п. 2 ст. 855 ГК РФ). По справедливому замечанию К.П. Победоносцева, «имея вещное право, человек обладает вещью, обладает имуществом, имеющим значение вещи. Имея личное право или требование, человек обладает, в том или другом отношении, личной способностью другого человека, его волей и деятельностью, так что может требовать от него личного или вещественного исполнения, может требовать себе службы лицом или вещью» .

В.К. Райхер, отрицавший принципиальную необходимость разграничения абсолютных и относительных (а тем самым вещных и обязательственных) прав, в качестве одного из доводов в пользу своей позиции отмечал «очевидную» возможность нарушения третьими лицами обязательственных (относительных) прав, подчеркивая возможность «деликтного нарушения третьим лицом чьего-либо обязательственного права» и соответственно деликтной защиты последнего . Но разве повреждение или уничтожение арендованной, перевозимой, хранимой вещи нарушает только права и интересы арендатора (перевозчика, хранителя и т. д.) и не затрагивает прав и интересов собственника вещи? И разве деликтный иск является вещным (абсолютным), а не обязательственным способом защиты гражданских прав?

А какое обязательственное право (т. е. право требовать определенного поведения от обязанного лица) при этом нарушается? Вряд ли таковым можно считать право владения, которое всегда представляет собой возможность собственного поведения управомоченного лица, а не его притязание на поведение обязанного лица. Вопрос о том, в какой мере обосновано признание субъектов обязательственных прав владельцами (а, например, не «держателями») вещей, нуждается в отдельном рассмотрении и в значительной мере зависит от наличия или отсутствия в данном правопорядке гражданско-правовой владельческой защиты. Но, во всяком случае, не менее очевидно, что обязательственные права в их традиционном понимании существуют только по отношению к контрагенту, поэтому никакие иные (третьи) лица не в состоянии их нарушить; они могут нарушить лишь вещное право собственника или иное право владения вещью. Поэтому еще М.М. Агарков указывал на необходимость строго различать правоотношение между кредитором и должником, нарушить которое может только последний, и правоотношение между кредитором и любым третьим лицом, которое является абсолютным .

Кроме того, сейчас уже не может вызвать сомнения прямо предусмотренная законом возможность аренды чужой вещи, ограниченная исключительно ее пользованием и не требующая перехода к арендатору права владения (ч. 1 ст. 606 ГК РФ), например пользование банковскими сейфами или ячейками автоматических камер хранения. В данной ситуации отпадает и вопрос о нарушении прав арендатора третьими лицами (похищение вещей из указанных сейфов и ячеек является нарушением не прав арендатора, а его права собственности). Следовательно, именно наличие у арендатора в большинстве случаев (хотя и не всегда) не только права пользования, но и права временного владения чужой вещью порождает вопрос о возможности признания вещными либо прав арендатора, либо хотя бы отдельных правомочий, находящихся в их составе .

В современной отечественной литературе укоренилось представление об обязательственном характере права залогодержателя и о вещном характере прав арендатора чужой вещи, хотя, по классическим представлениям, в обоих случаях дело обстоит прямо противоположным образом. Истоки этого взгляда находятся в отказавшемся от традиционных подходов гражданском законодательстве советского времени, которое объявило залог исключительно способом обеспечения исполнения обязательств, т. е. институтом обязательственного права (ст. 192 и сл. ГК 1964 г., несмотря на сохранение за залогодержателем права следования – ст. 202 ГК 1964 г.), а за арендатором, напротив, прямо закрепило право следования (ст. 169 ГК 1922 г.) и вещно-правовую защиту (ст. 157 ГК 1964 г.), тем самым придав его правомочиям элементы вещного права.

К сожалению, эти подходы прежнего правопорядка сохранил и действующий ГК РФ 1994 г. В нем вынужденно отразились некоторые особенности развития отечественного права, обусловленные длительным периодом «огосударствления» экономики и принадлежности исключительно государству подавляющего большинства «основных средств производства» и другого наиболее ценного имущества. Ставшее постепенно неизбежным использование таких объектов «частными лицами» было возможно главным образом на основе их аренды. Более того, в конце 80-х гг. прошлого века аренда государственного имущества (да еще и с последующим его выкупом в собственность арендаторов) была провозглашена магистральным путем «разгосударствления» отечественной экономики. Свидетельством этого стало принятие особого законодательного акта, специально посвященного арендным отношениям, – Основ законодательства Союза ССР и союзных республик об аренде 1989 г. Им была предусмотрена невиданная ранее возможность принудительного заключения договора аренды государственного имущества с его последующим выкупом арендатором по балансовой стоимости, что уже тогда не укладывалось в рамки традиционных гражданско-правовых представлений, но вполне соответствовало политико-экономическому понятию «разгосударствление», составлявшему основу этого нового института.

Сохранившееся и в настоящее время преобладание государственной (публично-правовой) собственности на объекты недвижимости (во всяком случае, на земельные участки, а первоначально – и на находящиеся на них здания и сооружения) содействовало консервации представлений об аренде как одном из главных институтов гражданского права, способных обеспечить потребности развивающегося малого и среднего бизнеса. При этом внимание законодателя и правоприменителей по-прежнему сосредоточено на защите прав и интересов пользователя-арендатора, а не собственника-арендодателя, что кажется странным в условиях развития рыночного оборота, основой которого является всемерная защита права частной собственности. Но в этой сфере российской экономики в основном еще сохраняется господство государственной, а не частной собственности, которые не вызывают к себе одинакового отношения, несмотря на традиционные «перестроечные» лозунги «равенства всех форм собственности». Вряд ли такое отношение к институту аренды сохранилось бы в условиях, когда в роли арендодателей преимущественно выступали бы частные собственники недвижимости, а не чиновники, представляющие публичных собственников.

Вопрос о юридической природе прав арендатора чужой вещи теоретически как будто бы не должен вызывать сомнений – право нанимателя (арендатора) является обязательственным хотя бы только потому, что объем содержащихся в нем правомочий (например, возможность самостоятельного распоряжения чужой вещью в виде поднайма или перенайма) зависит от содержания договора аренды, т. е. от усмотрения его сторон, что немыслимо для вещного права. Кроме того, наличие в обязательственном праве некоторых вещных элементов, достаточно произвольно внесенных в него законодателем (наделение арендатора «правом следования» и вещно-правовой защитой), само по себе не делает такое право вещным, ибо в нем по-прежнему отсутствуют другие важные признаки вещного права, прежде всего – непосредственное господство над чужой вещью .

Попытки признания вещными прав арендатора, встречающиеся и в зарубежной гражданско-правовой доктрине , объясняются давно известной «борьбой между юридической логикой и интересами арендаторов, отражающейся на всех почти законодательствах, которые обыкновенно останавливаются в затруднении перед этим вопросом» . Дело в том, что при смене арендодателя, т. е. при столкновении обязательственного права нанимателя с вещным правом нового собственника, юридическая логика требует исходить из прекращения арендных отношений с отчуждением арендованной вещи: поскольку новый собственник не участвовал в арендном договоре, он не обязан совершать каких-либо действий, обеспечивающих арендатору «спокойное пользование» нанятым имуществом в продолжение действия договора (которое и характеризует существо прав арендатора). Однако, как отмечал еще Г.Ф. Шершеневич, «жизнь противится этому логическому заключению, опасаясь за интересы арендаторов и квартирантов, которые при таком последовательном проведении юридических начал могут быть во всякое время лишены крова и насиженного гнезда, земли, обработанной тщательным трудом» (если, конечно, интересы арендатора не обеспечены большой неустойкой); именно поэтому французское и германское право в этом вопросе встали на сторону арендаторов, а швейцарское и испанское право – на сторону приобретателей – новых собственников .

Российское дореволюционное право прямо не решало этот вопрос, а судебная практика испытывала колебания при его решении. Однако в проекте Гражданского уложения был избран подход, представляющийся оптимальным: имущественный наем (аренда) не относился к институтам вещного права, и новый приобретатель отданной внаем движимой вещи был вправе требовать прекращения договора (а прежний собственник в соответствии с правилом ст. 1860 отвечал перед нанимателем за понесенные им убытки). Но при переходе права собственности на недвижимость решение было иное: договор найма, внесенный в вотчинную книгу, становился обязательным для каждого нового приобретателя недвижимости (ст. 1857); таковым же по общему правилу был и письменный договор найма недвижимости, не внесенный в вотчинную книгу, но достоверный по времени своего совершения, который связывал нового приобретателя недвижимости в течение трех лет со дня внесения новой записи в вотчинную книгу (ст. 1858). Вместе с тем устный или недостоверный по времени письменный договор найма недвижимости не связывал ее нового приобретателя (ст. 1859).

По этому же пути фактически следуют и развитые правопорядки. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 1743 ГК Франции (Code civil) при перемене собственника-арендодателя арендные отношения сохраняются, но только если речь идет об имуществе сельскохозяйственного назначения (арендованном фермером или «арендатором-издольщиком») либо об имуществе, переданном в аренду по публично удостоверенному договору. Но в последнем случае наниматель может быть «лишен владения имуществом», если такое право приобретателя прямо предусмотрено договором аренды (тогда приобретатель согласно ст. 1748 и 1749 Code civil обязан предварительно предупредить нанимателя о расторжении договора аренды и возместить убытки).

Согласно § 566 (а также § 578 и 593b) Германского гражданского уложения (BGB) принцип «покупка не ломает найма» (Kaufbrichtnicht Miete) имеет строго ограниченную сферу действия: он распространяется только на наем жилых и нежилых помещений и земельных участков (т. е. недвижимых вещей), наниматели которых тем самым получают «квазивещный статус» . В первоначальной редакции § 571 BGB было установлено более широкое и точное правило: «отчуждение (вещи) не ломает аренды» (VerauJSerung bricht nicht Miete), которое теперь считается вытекающим из смысла нового § 566 BGB . Однако при наличии «правомерного интереса» покупателя вещи (например, желающего использовать ее для собственных нужд) он вправе расторгнуть договор найма, заключенный на неопределенный срок (§ 573 BGB).

На аналогичных в принципе позициях стоит и швейцарское право. Согласно § 261 и 290 Закона об обязательственном праве (являющегося пятой частью ГК Швейцарии) при отчуждении отданной в наем вещи до истечения срока действия договора «вместе с собственностью на вещь на приобретателя переходит наемное отношение». Однако новый собственник в срок, предусмотренный законом, может отказаться продлевать действие договора найма жилых и нежилых помещений при наличии собственной настоятельной потребности в их использовании. Если же новый собственник расторгает договор найма раньше, чем это было в нем предусмотрено, прежний наймодатель обязан возместить нанимателю все возникшие из этого убытки (абз. 3 § 261 названного Закона).

Оптимальность данного подхода очевидна и для современных отечественных условий, в которых аренда недвижимости получила гипертрофированное развитие, не свойственное нормальной рыночной экономике (подобное вексельному обороту, который в большинстве развитых правопорядков давно считается атрибутом XIX в.). Оно объясняется сохраняющимся господством публичной собственности на землю и недостатком частных инвестиций в создание новых объектов недвижимости. Наниматели офисных и производственных помещений (главным образом представители мелкого и среднего бизнеса) испытывают опасения за судьбу своего дела при смене собственника здания и (или) прекращении договора аренды земельного участка. Именно этими соображениями в конечном счете объясняется позиция юристов, выступающих в поддержку вещной природы прав арендатора. Однако возможность сохранения арендных отношений при смене собственника арендованной недвижимости, как уже отмечалось, сама по себе не предопределяет изменение юридической (обязательственно-правовой) природы арендных отношений и уж во всяком случае не должна влиять на природу арендного договора в целом.

Предлагаемый Концепцией развития гражданского законодательства РФ и проектом новой редакции раздела II ГК РФ отказ от вещных характеристик прав арендатора вместе с традиционной системой ограниченных вещных прав вовсе не предполагает отказ от использования договоров аренды в их сложившемся понимании (в том числе сохранение действия ранее заключенных арендных договоров «с вещными элементами» на основании п. 2 ст. 422 ГК РФ). Речь идет о создании выбора гражданско-правовых форм, юридически опосредующих использование чужих недвижимых вещей, включая сохраняющуюся для отечественного правопорядка в виде правила ситуацию использования частными лицами недвижимых вещей, находящихся в государственной (публичной) собственности.

Современная судебная практика справедливо признала возможность аренды части вещи и даже будущей вещи , тогда как предметом вещного права может быть только индивидуально-определенная вещь в целом. Обоснованно стремясь к сохранению договорных отношений, правоприменительная практика теперь исходит из того, что даже если подлежащий государственной регистрации арендный договор не был зарегистрирован, но фактически исполнялся сторонами, он порождает между ними обязательственные отношения, аналогичные арендным, хотя права арендатора по такому договору «не могут быть противопоставлены им третьим лицам», т. е. лишаются «вещного элемента», – к ним не применяется п. 1 ст. 617 ГК РФ (о сохранении договора аренды при смене собственника арендуемой вещи), а у арендатора отсутствует преимущественное право на заключение арендного договора на новый срок (п. 1 ст. 621 ГК РФ) . Тем самым судебной практикой вынужденно признается чужеродность вещных элементов договора аренды недвижимости (для договоров аренды движимых вещей этой проблемы вообще не существует).

Лишь в такой ситуации с известными оговорками можно говорить об «овеществлении» некоторых обязательственных прав (Verdinglichung obligatorischer Rechte). Но из этого не следует появление особой категории «смешанных», «вещно-обязательственных прав»: по меткому замечанию известного германского романиста и цивилиста А. Баке, существуют ограниченные вещные права (beschrankte dingliche Rechte), но не существует «ограниченно вещных прав» (beschrankt dingliche Rechte), а поскольку субъективные права могут быть либо вещными, либо не вещными, наем (Miete) «все же не является вещным правом» . При этом само по себе наличие у нанимателя недвижимости отдельных элементов или свойств вещно-правового статуса не превращает его «усиленное обязательственное право» в вещное .

Отсутствие в современной российской цивилистике единой, общепризнанной теории вещных прав проявляется в высказываемых до сих пор сомнениях по поводу необходимости самой этой категории, в появлении в теоретической литературе мнений о том, что вещным правом является «любое титульное владение», что стороны договора могут создавать новые вещные права, не известные закону, и т. д., не говоря уже о конкретных видах прав, которые разные авторы считают вещными. Так, право залога уже едва ли не большинством российских юристов рассматривается как обязательственное, а не вещное (либо как «смешанное», «вещно-обязательственное») . Следует, однако, напомнить, что не всякое право, возникшее из договорных отношений, непременно приобретает обязательственную природу. Так, в силу договора купли-продажи вещи к ее приобретателю переходит вещное право собственности (абз. 1 п. 2 ст. 218 ГК РФ). Залогодателем вещи совсем не обязательно является должник по основному обязательству – им может быть и третье лицо (п. 1 ст. 335 ГК РФ), не связанное с кредитором-залогодержателем никакими обязательственными отношениями.

Иное дело, что предметом залога могут быть не только вещи, но и различные имущественные права (обязательственные, корпоративные, исключительные). Это свидетельствует об особой природе залогового права, которая, между прочим, состоит и в том, что (как отмечалось еще в дореволюционной литературе) последовательная реализация только этого ограниченного вещного права неизбежно приводит к прекращению основного вещного права на заложенную вещь – права собственности залогодателя. Между тем последовательная реализация любого другого ограниченного вещного права ведет к прямо противоположному результату – прекращению такого вещного права, т. е. к отпадению ограничений права собственности и его восстановлению в полном объеме. Вместе с тем субъективное право залогодержателя очевидно отличается всеми признаками ограниченного вещного права, а главное – предоставляет ему характерное для вещных прав непосредственное господство над имуществом (объектом залога), а не обязательственное требование определенного поведения от его владельца . Имущественные же права как объекты залога обладают признаками специальности (индивидуальности) и публичности, что дает возможность в данной ситуации условно придать им юридический режим индивидуально-определенных вещей.

Наконец, следует иметь в виду, что даже предусмотренное п. 1 ст. 39.8 ЗК РФ «исключительное право на приобретение земельных участков в собственность или в аренду» граждан и юридических лиц, являющихся собственниками зданий и сооружений, расположенных на таких земельных участках (в том числе построенных во время их аренды), во-первых, может быть реализовано ими лишь в зависимости от усмотрения публичных собственников и, во-вторых, повлечь дополнительные расходы для приобретателя, что было бы исключено при наличии у них права застройки или иного ограниченного вещного права на земельный участок . Поэтому традиционное разграничение вещных и обязательственных прав сохраняет не только юридическое, но и экономическое значение.

Отличия. Вещные и обязательственные правоотношения.

Вещные правоотношения — правоотношения, фиксирующие статику имущественного положения субъектов. В них за управомоченным субъектом закрепляется возможность непосредственного воздействия на вещь и право отражения любых посягательств на нее со стороны третьих лиц. Вещные права носят абсолютный характер и являются юридическим основанием власти субъекта над вещью. К вещным правам наряду с правом собственности относятся право пожизненного наследуемого владения земельным участком, сервитуты, право хозяйственного ведения имуществом, право оперативного управления имуществом, право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком и некот. другие.

Обязательственные правоотношения — правоотношения, опосредующие динамику имущественных отношений. В них управомоченный субъект обладает лишь правом требовать от обязанного лица передачи имущества, выполнения работ, оказания услуг, создания и передачи продуктов интеллектуальной деятельности и т.п. В обязательственных отношениях имущество находится во власти должника, а не во власти управомоченного лица — кредитора.

Практическое значение разграничения вещных и обязательственных правоотношений состоит в следующем. В вещных правоотношениях управомоченный субъект своими действиями по осуществлению права непосредственно, без содействия обязанных лиц удовлетворяет свои интересы за счет вещи. Лицо, обладающее обязательственным правом требования, может удовлетворить свой интерес к имуществу только через действия обязанного лица по исполнению обязанности. Поэтому признается, что вещное право есть осуществленное право на вещь, а право требования — осуществимое право на имущество.

Понятие вещного права. Вещное право открывает собой особенную (специальную) часть гражданского права. Оно охватывает нормы о правах лиц на вещи — традиционные и наиболее распространенные объекты гражданских правоотношений. Возникающие на их основе субъективные вещные права оформляют и закрепляют принадлежность вещей (материальных, телесных объектов имущественного оборота) субъектам гражданских правоотношений, иначе говоря, статику имущественных отношений, регулируемых гражданским правом.

Этим они отличаются от обязательственных прав, оформляющих переход вещей и иных объектов гражданских правоотношений от одних участников (субъектов) к другим (динамику имущественных отношений, т.е. собственно гражданский оборот), а также от исключительных прав, имеющих объектом нематериальные результаты творческой деятельности либо средства индивидуализации товаров. Нормы о вещных правах составляют самостоятельную подотрасль гражданского права — вещное право, изучение которого становится предметом особого раздела курса гражданского права.

Понятие и признаки вещных прав. Вещные права характеризуются следующими основными чертами. Во-первых, они устанавливают непосредственное господство лица над вещью, а не над поведением другого, обязанного лица (что характерно для обязательственных прав). Они юридически оформляют непосредственное отношение лица к вещи, дающее ему возможность использовать данную вещь в своих интересах без участия иных лиц (независимо от совершения ими каких-либо действий). В обязательственных отношениях управомоченное лицо может удовлетворить свой интерес лишь с помощью определенных действий обязанного лица (по передаче имущества, производству работ, оказанию услуг и т.д.).

Во-вторых, юридическую специфику вещного права составляет его абсолютный характер. Ведь оно определяет связи управомоченного лица со всеми другими (третьими) лицами, а не с конкретным обязанным лицом (что характерно для обязательственных прав, являющихся в силу этого относительными по своей юридической природе). Абсолютность вещных прав обусловлена как раз тем, что они закрепляют отношение лица к вещи, а не к другим лицам, исключая для них возможность препятствовать управомоченному лицу в использовании вещи либо воздействовать на вещь без его разрешения.

В-третьих, абсолютный характер вещных прав делает необходимой их гражданско-правовую защиту с помощью особых вещно-правовых исков, которые также могут быть направлены против любых лиц, поскольку любое лицо может стать нарушителем вещного права (тогда как нарушителем обязательственного права может стать только конкретное обязанное лицо, к которому и будет обращен соответствующий обязательственно-правовой иск). Правда, по нашему праву вещно-правовой иск во многих случаях может предъявить и субъект обязательственного, а не вещного права (если он обладает правомочием владения в отношении конкретной вещи). Однако субъект вещного права в этом своем качестве не сможет воспользоваться обязательственно-правовым иском в его защиту <1>.

Объектом вещных прав могут служить только индивидуально-определенные вещи, а потому с гибелью соответствующей вещи автоматически прекращается и вещное право на нее. Объектом же обязательственного права является поведение обязанного лица — должника, причем обязанность последнего может переходить к другим лицам в порядке правопреемства даже после смерти гражданина или прекращения юридического лица. Объектом вещных прав не могут быть не только другие (обязательственные) права, т.е., по сути, поведение обязанных лиц, но и вещи, определенные родовыми признаками, ибо осуществление хозяйственного господства невозможно в отношении неиндивидуализированного, абстрактно представляемого имущества. Данное положение составляет четвертую важную черту вещных прав.

Перечисленными признаками в отечественной литературе обычно исчерпывается характеристика вещных прав. В действительности все они обладают еще одним важным свойством, традиционно отмечаемым прежде всего в германской цивилистике, основанной на постулатах пандектного права. Из абсолютного характера вещных прав, проявляющегося в отношении всех третьих лиц, которые должны быть поэтому четко осведомлены о содержании и видах таких прав, вытекает необходимость исчерпывающего определения в законе как видов (перечня) вещных прав, так и их содержания.

В связи с этим перечень (виды) и содержание вещных прав императивно, исчерпывающим образом (numerus clausus) определяются законом, исключающим какие-либо возможности появления новых, неизвестных ему видов вещных прав либо какого бы то ни было изменения их содержания <1>. В договорных же (обязательственных) отношениях стороны могут создать права, не предусмотренные никаким законом (п. 1 ст. 8 ГК), а содержание обязательственных прав, возникающих из договоров, обычно определяется усмотрением сторон, которые могут варьировать его в конкретных ситуациях. Например, арендатор в зависимости от соглашения с арендодателем может иметь или не иметь правомочие распоряжения арендованным имуществом (путем сдачи его в субаренду, осуществления его перенайма, отдачи арендных прав в залог и т.п.) (п. 2 ст. 615 ГК), тогда как обладатель сервитутного или залогового права никоим образом не может изменить его содержание даже по соглашению с собственником вещи. По прямому указанию закона (п. 1 ст. 336 ГК) объектом залогового права могут быть обязательственные права (например, по бездокументарным ценным бумагам), но в силу отсутствия такого указания на бездокументарные ценные бумаги даже по воле участников правоотношения невозможно установить иное вещное право (например, сервитут). В этом состоит пятая черта вещных прав, традиционно игнорируемая в отечественной литературе. Между тем данный признак вещных прав наиболее четко отграничивает их от обязательственных прав.

Суммируя изложенное, можно сказать, что вещным правом является абсолютное субъективное гражданское право лица, предоставляющее ему возможность непосредственного господства над конкретной вещью и отстранения от нее всех других лиц, защищаемое специальными гражданско-правовыми исками.

Объекты вещных прав. По общему правилу объектами вещных прав признаются только вещи, причем индивидуально-определенные. Объектом обязательственных прав могут быть и вещи, определенные родовыми признаками (обязательство поставить определенное количество однородных товаров), и даже часть вещи (например, при найме комнаты или ее части (койки) на время дачного или курортного сезона либо в случае известного обязательства шекспировского героя «отдать полцарства за коня»). Для вещных прав такая ситуация исключается, ибо данные абстрактные объекты не могут находиться в чьем-либо конкретном владении и стать предметом хозяйственного господства <1>. Вместе с тем развитие имущественного оборота привело к тому, что объектами ряда сделок теперь являются не только отдельные вещи, но и целые имущественные комплексы (например, имущество предприятия), в состав которых наряду с вещами входят также имущественные права и даже обязанности (долги) их владельцев. Кроме того, имущественные права (например, удостоверенные бездокументарными ценными бумагами) стали объектом таких сделок, которые ранее совершались лишь в отношении вещей (договоров купли-продажи, залога и др.).

Виды вещных прав. Категорией вещных прав охватываются:

— во-первых, право собственности — наиболее широкое по объему правомочий вещное право, предоставляющее управомоченному лицу максимальные возможности использования принадлежащего ему имущества. Оно является основным, наиболее важным, но не единственным вещным правом;

— во-вторых, включаются иные, ограниченные (по сравнению с содержанием права собственности) вещные права (по традиции нередко называемые также jure in re aliena — «права на чужие вещи»). Подавляющее большинство ограниченных вещных прав связаны с использованием земельных участков и других объектов недвижимости и в силу этого подлежат государственной регистрации. Их примером являются сервитуты, известные многим правопорядкам со времен римского частного права.

Небольшая группа вещных прав призвана обслуживать главным образом потребности имущественного оборота, в связи с чем в отечественной литературе их нередко причисляют к обязательственным, а не вещным правам либо говорят об их смешанной (вещно-обязательственной) природе. Речь идет прежде всего о залоговом праве, которое со времен предыдущей кодификации гражданского права 60-х гг. принято рассматривать не как вещное право, а как способ обеспечения надлежащего исполнения обязательств. Кроме того, объектом залога могут быть не только вещи, в том числе движимые, но и некоторые имущественные (обязательственные) права.

Наконец, в отечественном правопорядке в период господства плановой экономики появились и развивались вещные права, призванные оформлять в достаточной мере условную имущественную обособленность государственных и иных унитарных предприятий и учреждений — юридических лиц, не являющихся собственниками закрепленного за ними имущества. Права оперативного управления и хозяйственного ведения имуществом учредителя-собственника сохраняются в нынешней экономике переходного типа вместе с не менее искусственными организационно-правовыми формами юридических лиц — несобственников, позволяя последним считаться самостоятельными участниками гражданско-правовых отношений.

Анализ норм российского права позволяет выделить ряд отличительных особенностей вещных прав:

а) круг вещных прав, в отличие от обязательственных, исчерпывающим образом очерчен в законе — либо непосредственно ГК (ст. 209, 216, 292, 334), либо иным федеральным законом. Лицо не вправе по своему усмотрению создавать новые разновидности вещных прав. Участник же обязательственных отношений, напротив, может, согласно ст. 8 ГК, вступать в сделки как предусмотренные, так и не предусмотренные законом, но не противоречащие ему;

б) вещное право, в отличие от обязательственного, является разновидностью абсолютного права, т.е. обладателю вещного права (права собственности, сервитута и т.п.) противостоит неограниченный круг субъектов, обязанных не нарушать его право на вещь. Владельцу обязательственного права противостоит круг лиц, ограниченных обязательственным отношением, и только они, строго говоря, обязаны не нарушать его право (пассажир-перевозчик, заказчик-исполнитель услуг и т.п.);

в) отличительным признаком, позволяющим отграничить вещное право от других абсолютных прав (на авторское имя, на фирменное наименование, на товарный знак и т.п.), является его объект. Объектом вещного права согласно его классическому определению может служить лишь индивидуально-определенная вещь. Соответственно вещи, определяемые родовыми признаками, а также объекты интеллектуальной собственности (ст. 138 ГК) объектами вещных прав служить не могут.

Особенностями объектов вещных прав во многом объясняется наличие специфических способов их защиты, которые отдельные авторы нередко отмечают в качестве самостоятельного признака вещного права;

г) наличие у обладателя вещного права правомочия следования, которое означает сохранение обладателем своего вещного права несмотря на переход вещи к новому собственнику (владельцу). Например, собственник вещи, выбывшей из владения помимо его воли, продолжает оставаться ее собственником и вправе истребовать вещь из чужого незаконного владения (ст. 301 ГК, за исключением случаев, предусмотренных ст. 302 ГК).

Таким образом, вещное право — это субъективное гражданское право, имеющее абсолютный характер, обладающее специфическим объектом и способами защиты, включающее в себя, помимо прав владения, пользования и распоряжения вещью (всех вместе или по отдельности), правомочие следования.

Нельзя не отметить, что деление прав на вещные и обязательственные, кроме познавательного, имеет большое практическое значение. Так, в соответствии со ст. 131 ГК и ст. 4 Закона о регистрации прав на недвижимость обязательной государственной регистрации подлежит переход права собственности и других вещных прав на недвижимое имущество. Следовательно, для того чтобы определить, подлежит ли переход конкретного права на недвижимость государственной регистрации, нужно знать природу этого права.

Виды вещных прав. Как отмечено выше, субъективное право может быть отнесено к разряду вещных только самим законом. Круг этих прав весьма ограничен и очерчен непосредственно в ГК.

Вслед за римским правом ГК выделяет два основных вида вещных прав: право собственности (dominium rerum) и вещные права лиц, не являющихся собственниками (jura in re aliena).

Право собственности есть основное и самое широкое по содержанию вещное право. «. Субъект этого права может в принципе делать с вещью все то, что допустимо с точки зрения природы вещи и предписаний права». Обладатель иного вещного права (так называемого ограниченного вещного права) использует чужую вещь только в определенном направлении и для определенных целей. Объем правомочий обладателя ограниченного вещного права соответственно всегда уже, чем у самого собственника. Кроме того, собственник не вправе быть носителем ограниченного вещного права на вещь, принадлежащую ему на праве собственности.

В п. 1 ст. 216 ГК в числе ограниченных вещных прав названы следующие: право пожизненного наследуемого владения земельным участком; право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком; сервитуты; право хозяйственного ведения имуществом; право оперативного управления имуществом.

Этот перечень прав не является исчерпывающим, и потому к числу ограниченных вещных прав по российскому законодательству можно отнести также права членов семьи собственника жилого помещения (ст. 292 ГК) (подробнее об этом праве см. в гл. 22 настоящей работы), право пожизненного пользования жилым домом, принадлежащим другому лицу, возникшее на основании завещательного отказа (ст. 538 ГК 1964 г.); право пожизненного пользования жилым домом, квартирой, земельным участком или иной недвижимостью, переданными в собственность другого лица, возникшее по договору пожизненного содержания с иждивением (ст. 601, 602 ГК); право учреждения самостоятельно распоряжаться доходами и имуществом, полученным в результате разрешенной хозяйственной деятельности (п. 2 ст. 298 ГК). Перечисленные права закреплены в других статьях ГК и, что самое главное, отвечают всем названным выше признакам вещных прав. Их объектом является индивидуально-определенная вещь; при переходе права собственности на нее ограниченное вещное право следует судьбе вещи; в случае посягательства на такое право оно может быть защищено с помощью вещно-правовых исков.

Всем этим признакам в полной мере отвечает и право залога. Согласно определению залога, содержащемуся в ст. 334 ГК, залогодержатель имеет право в случае неисполнения должником своего обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами залогодателя. Однако феномен права залога заключается в том, что оно существует не только в виде права преимущественного удовлетворения требований одного из кредиторов, но и становится своеобразным вещным правом на чужую вещь*(286). Не случайно собственник, если иное не предусмотрено договором и не вытекает из существа залога, вправе распоряжаться предметом залога только с согласия залогодержателя (п. 2 ст. 346 ГК). Индивидуально-определенное имущество, являющееся предметом залога, защищается залогодержателем с помощью вещно-правовых исков, в том числе и против собственника имущества (ст. 347 ГК). Наконец, в случае отчуждения предмета залога право залога следует судьбе вещи и сохраняет свою силу (ст. 353 ГК).

С принятием Закона об ипотеке основания считать залог ограниченным вещным правом только укрепились. В след за ст. 349 ГК ст. 55 указанного Закона предусматривает возможность передачи недвижимости в руки залогодержателя, минуя судебную процедуру обращения взыскания на предмет ипотеки. Таким образом, это дополнительное доказательство вещно-правовой природы ипотеки, являющейся своеобразным правом на чужую вещь